Изобретатель чудовищ

Михайлова Наталья

На спутников Феликса пришлись два оставшихся чудовища. Замысловатый костяной жезл Исидора оказался не самым надежным средством защиты. К счастью, вдвоем с часовщиком им удавалось сдержать натиск бронированной твари.

Орхидея отступила к стене. Монстр ринулся в атаку, однако в последнюю минуту разведчица подняла копье, упершись его тупым концом в стену. Острие было выставлено навстречу чудовищу. Копье вонзилось твари в живот и вышло из спины. Монстр продолжал рваться к разведчице, нанизывая сам себя на древко копья.

Интуиция подсказывала

Феликсу, что уязвимое место тварей — их открытый мозг и соединенные с ним провода. Вероятно, монстры, как и диковинные создания из подземного цеха, были своего рода образцами, не совсем завершенными экземплярами, собранными, так сказать, начерно.

Феликс изменил тактику и послал в коленную чашечку монстра пару свинцовых ядер. Порция свинца сделала свое дело — тварь споткнулась и рухнула. Феликс всадил лезвие топора в тошнотворный ком мозга, колеблющийся во скрытом черепе. Чудовище зашлось пронзительным, злобным воем. Феликсу даже показалось, что он лишь сильнее разозлил тварь. Но пальцы секвестра заскребли пол, до крови ломая ногти, он вытянулся и испустил дух.

Избавившись от противника, Феликс оценил ситуацию. Седоусу приходилось туго. Отродье Магога, вцепившись в часовщика, оторвало его от пола. Седоус схватился за провода, свисавшие из черепа секвестра. Размахнувшись, монстр швырнул часовщика в угол. Это было настоящей катастрофой для Седоуса — в тяжелом железном корсете он загремел, как закованный в латы рыцарь. Но в его кулаке остался зажатым пучок проводов, Седоус с мясом выдернул их из тела создания тьмы. Тварь не издохла, но стала заметно более вялой и менее агрессивной. Топор Феликса и костяной жезл Исидора в неистовой спешке прикончили чудовище.

Орхидея сама справилась со своим жутким врагом. С завидным хладнокровием разведчица наблюдала, как обезумевший монстр насаживает себя на ее копье, обуянный единственным желанием — дотянуться до Орхидеи. Затем девушка поднесла арбалет к его морде и выстрелила прямо в глазницу. Пронзив блестящее в темноте око монстра, арбалетный болт глубоко вошел в мозг. Гнусное создание, чудилось, только теперь стало ощущать, что его брюхо распорото. Оно завопило, пытаясь вырвать копье, мотая мордой от нестерпимого страдания. Орхидея ножом перерезала монстру глотку, поставив кровавую точку в этом побоище.

Разведчица сразу же подбежала к поверженному часовщику. Тот был контужен и беспомощен: измятый корсет врезался ему в корпус, механическая рука безвольно повисла, вывихнутая из плечевого сустава. Не пострадал лишь монокуляр, заменявший Седоусу глаз.

— Мое место на свалке, — выдохнул часовщик, когда Феликс и Исидор помогли Орхидее его усадить. — Без капитального ремонта я — куча хлама.

Исидор, отчасти винивший в случившемся себя, запротестовал:

— У тебя, конечно, есть запасные детали? Ты починишь себя, Седоус!

— В мастерской в часовой башне я именно так бы и поступил. Но мои поломки слишком серьезны, я почти полностью парализован. Вам остается только бросить

меня здесь.

— Не говори глупостей, друг! — подбодрил его Феликс. — Мы еще выпьем с тобой на могиле Магога.

— Я ранен… — молвил Седоус — Пускай я наполовину железный — но мое железо болит… Нелепо, не правда ли: болит механическая рука? Но, по-моему, я ее научился чувствовать за долгие годы, когда она заменяла мне живую. Мне казалось, она мерзнет и согревается, устает и отдыхает, точно настоящая.

— Мы не оставим тебя, Седоус, — обещала Орхидея.

— Глупая девочка, — непривычно ласковым голосом отвечал часовщик. — У железной руки есть и недостаток. Ее не перевяжешь платком — и все заживет. Вот в чем недостаток механизмов — они не заживают сами.

Феликс рассудил:

— Надо найти укрытие, достаточно безопасное, чтобы спрятать тебя, Седоус. Мы пойдем к Магогу одни, а потом возвратимся за тобой. Бросить тебя здесь, на растерзание монстрам, — не самая твоя блестящая идея.

— Кстати, о монстрах, — вклинился Исидор. — Нам нельзя пренебрегать любой возможностью лучше узнать противника. Дайте мне срок: я должен их изучить. Седоусу тоже не во вред будет немного посидеть спокойно — он ведь совсем разбит!

— Действуй, Исидор, только не тяни, — позволил Феликс.

Ученый тронул сапогом останки ближайшего секвестра.

— Позволь твой топор, — обратился он к Феликсу. — Тесаком мне такую тушу не вскрыть — грудь защищена роговым панцирем.

— Ты собираешься их вскрывать?

— Да, проведу аутопсию. Хочу выяснить, с чем соединены провода.

Завладев топором, ученый осторожно взломал грудную клетку чудовища. Испачканными в густой черной жидкости руками он извлек наружу какой-то компактный плоский предмет — прямоугольный пенал, излучавший голубоватое сияние.

— Ба! Старый знакомый! — восторжествовал Исидор. — Элемент питания! Как в лабиринте: помпа работала от аналогичного источника энергии! Мне удалось вставить элемент в костяной жезл, и он выпустил энергетические лучи, которыми удавалось захватывать и удерживать в воздухе различные объекты. Тут подобный элемент используется как сердце секвестров. Провода соединяют их мозг с источником питания в груди — и твари обретают сверхчеловеческую силу.

— Ты сможешь снова зарядить жезл?

— Несомненно! Я извлеку из трупов еще два элемента про запас. Нам попался действительно ценный трофей!

— Жезл опять пойдет в ход? Славно! — отреагировал Феликс. — Это уравняет силы. Займись пока этим, а мы поищем выход. Раз уж одни секвестры проложили сюда дорожку, то и другие не за горами.

Исидор кропотливо приступил к неприятному занятию — он вспарывал грудные клетки монстров. Феликс и Орхидея, поддерживая Седоуса, повели его к выходу из обсерватории. Часовщик наваливался на них всей своей неподъемной тяжестью. Каждое движение причиняло ему боль, помятый корсет впился в тело, механическая рука отказала. Седоус потерял координацию.