Извращенная гордость
Шрифт:
Римо оглядел мое лицо, мои волосы, мои руки, зажатые над головой. Он наклонился, и его жестокое лицо теперь было совсем близко. Кончики наших носов почти соприкоснулись. Глаза у него не черные; они оказались карими, но самого темного цвета, который я только видела. Он выдержал мой взгляд, а я выдержала его. Я бы не отвернулась, что бы ни случилось. Я хотела, чтобы он понял, кто я на самом деле. Не бессильная фигура, а человек.
– Не так, Серафина. – Голос у него был низкий и мрачный, завораживающий, но именно его взгляд заставлял меня замереть. – Не как шлюху на запятнанном матрасе. –
Он наклонился еще ближе, едва касаясь губами моих губ, и меня словно поразило разрядом тока.
– Я еще даже не начинал игру, а ты – не простая пешка на доске. Ты – королева. – Он взял нож и выпрямился, высвободив меня из своей хватки. Он медленно встал во весь рост и посмотрел на меня сверху вниз.
– А кто ты в этой шахматной партии? – зло прошипела я, все еще лежа на матрасе.
– Король.
– Значит, тебя можно победить.
Он оглядел меня и снова посмотрел мне в глаза.
– Посмотрим. – Он убрал нож в ножны. – А теперь снимай платье. Оно тебе больше не понадобится.
Я села.
– Я не буду раздеваться перед тобой.
– Будет весело, – усмехнулся Римо.
Он подождал, но я выдержала его взгляд.
– Тогда я его срежу, – пожал он плечами.
– Нет, – твердо заявила я, с трудом поднимаясь на ноги. Глядя на Римо, я завела руки за спину и потянулась к молнии. Не отводя от него взгляда, я стянула платье, и оно упало на пол – ажурное облако вокруг моих ног.
– Белое и золотое. Ты словно ангел, – задумчиво произнес Римо, мрачно оглядывая каждый миллиметр моего тела.
Даже усилием воли я не смогла заставить себя не краснеть. Стоять так перед мужчиной впервые… В кружевной подвязке, кружевных трусиках и в корсете – я вся покрылась мурашками под испытующим взглядом Римо.
Он сделал шаг ко мне, и я перестала дышать. Я застыла, когда, изучая темными глазами мое лицо, он протянул руку. Уголок губ приподнялся в ухмылке. Он погладил меня пальцем по щеке. Я отшатнулась, но его улыбка стала еще шире.
– Девственная застенчивость. Как это мило, – дразня, мрачно сказал Римо. – Не волнуйся, Ангел, я никому не расскажу о том, что я первый мужчина, который увидел тебя раздетой.
Я взглянула на него сквозь слезы стыда и ярости. Он нагнулся и дотронулся до платья.
– Сделай шаг назад.
Я быстро выбралась из лежащего на полу платья, и Римо распрямился, держа его в руках.
Он оглядел меня.
– Поистине потрясающее зрелище. Наверняка у Данило от одного твоего вида тут же случился бы стояк. Не могу даже представить, как он себя чувствует, зная, что ты в моих руках и что ему никогда не достанется обещанное.
– Что бы ты ни взял у меня, – покачала я головой, – это не сравнится с тем, что получил бы он, потому что я отдала бы ему и тело, и душу по доброй воле, и ты ничего не можешь с этим сделать. Тебе придется довольствоваться утешительным призом, Римо Фальконе.
Со странным выражением на лице Римо медленно отступил.
– Тебе надо принять душ, Серафина. Я попрошу одну из шлюх принести тебе чистую одежду. – Он развернулся и вышел, с легким щелчком закрыв за собой дверь.
Воздух с шумом вырвался из моих
Римо
Серафина была всем, чего я хотел, и даже больше. Настоящая королева моей шахматной партии. Благородная и гордая, и одновременно испорченная и высокомерная. Она хотела, чтобы я ее укротил. Сломал ее белые крылья. Ангел во плоти, она была рада и тому, что живет на грешной земле и никогда не взмоет в небо. Она была готова довольствоваться Данило, который приструнил бы ее и посадил в золотую клетку.
Я опустошил стакан с виски и наклонился к стойке. Джерри налил мне еще. Шлюхи собрались в противоположном углу бара, подальше от меня. Как обычно.
– Она такая красивая, – заметила шлюха, которая принесла Серафине чистую одежду.
Да, все так. Серафина – произведение искусства, она слишком красива. Золотые волосы и чистая кожа на грязном матрасе – это было святотатство, даже для меня, хотя я совершил в своей жизни все мыслимые грехи.
Я выпил вторую порцию и уже думал спуститься обратно в подвал к Серафине. «Что бы ты ни взял у меня, это не сравнится с тем, что получил бы он. Тебе придется довольствоваться утешительным призом».
Ее слова гулом отдавались у меня в голове. И, черт возьми, я знал, что она права. Когда я возьму ее, это не станет победой. Потому что это не вызов. Она слабее и в моей власти. Я мог бы завладеть ею во всех позах уже к утру и покончить с этим, но это будет гребаное поражение. Не то, чего я хочу. Совсем не то. Я никогда не довольствовался утешительным призом. И не хотел получить меньше, чем получил бы Данило. Я хотел больше. Я хотел всё.
Со стуком я поставил стакан на стойку и повернулся к ближайшей шлюхе.
– В мой кабинет. Быстро.
Она кивнула и заторопилась. Я, уже со стояком, последовал за ней. Долбаный стояк был у меня с тех пор, как я увидел Серафину в нижнем белье. Я так отчаянно хотел войти в нее и украсть ее невинность. А я всегда получаю то, чего хочу. Но мне нужен был полный триумф, придется проявить терпение, и это станет самым сложным испытанием в моей жизни.
Шлюха примостилась на моем столе, но, когда я вошел, тут же встала. Я расстегнул ширинку и стянул трусы. Она знала, к чему я клоню. Мы уже трахались прежде. Я часто ее выбираю. Она встала на колени, я вцепился в рыжие волосы и начал трахать ее в рот. Я входил в нее целиком, касаясь головкой горла; она давилась, но на сей раз ничто не могло утолить жгучий голод, обжигающий мне вены. Нахмурившись, я опустил взгляд на ее лицо, пытаясь представить, что это Серафина, но шлюха смотрела на меня с такой покорностью, с таким отвратительным почтением… Ни гордости, ни достоинства. У них у всех был выбор, но они решили пойти по легкому пути – трудный путь оказался не для них. Им не понять, что ничто стоящее не достается без боли. Слабость. Отвращение.