Изъян в сказке: бродяжка
Шрифт:
Рей бы этого для неё не хотел.
Она сглотнула ставшую густой и горькой слюну. Рей хотел для неё красивой жизни, настоящей сказки, и почти добился этого.
Он говорил не раз: «Я дам тебе то, что дали бы твои родители», — и не велел задавать вопросов.
Но он точно знал, что она имеет право на титул и на положение. И всё-таки бродил с ней по стенийским дорогам, а тем временем (думать об этом всё ещё было больно, но необходимо) зарабатывал на жизнь, грабя богатые дома.
Она опять села на постель — сознание путалось, вопросов было слишком много, а пережитый сегодня испуг туманил
За дверью раздался шорох, Мэгг замерла в ужасе.
Послышались шаркающие тяжёлые шаги, и Мэгг сумела выдохнуть — это была всего-навсего Бесс. Она, судя по звукам, дошла до кухни, повозилась тем несколько минут и снова ушла к себе. Опять стало тихо.
Вслушиваясь в эту тишину. Мэгг точно поняла, что не будет искать никакую старушку. Она не простит себе, если не узнает, что от неё скрывал Рей. Если он говорил неправду, если самой судьбой и Всевышним от рождения ей уготована бедная крестьянская жизнь — она смирится, может (она уже думала об этом однажды) попросится навсегда в обитель серых сестёр. Но если её родители действительно имели все права высокородных, если она и правда леди по рождению — она хотела об этом знать.
Значит, нужно было разузнать, откуда забрал её Рей — а дальше всё станет ясно.
На то, чтобы принять это решение и прийти к этой мысли, у Мэгг ушло почти три часа. На сборы потребовалось меньше десяти минут.
Она уложила платье, панталоны и пару платков в небольшой узел, плотно зашнуровала башмаки, накрыла голову тёмной тканью и осторожно вышла из комнаты.
Дом уже спал — ни единого отблеска света, ни единого шороха, ни скрипа, ни дыхания. На цыпочках Мэгг прокралась по коридору почти до самого чёрного хода, а потом остановилась.
Ей предстоял долгий путь: нужно было сбежать как можно дальше от Стина, чтобы, вздумай отец Гай искать её, не попасться ему на глаза. Обеднеет ли дом святейшего отца, если она прихватит с собой в дорогу немного еды?
Глава девятнадцатая. Нищая?
Мэгг сложила в холщовый мешочек хлеб, сырную головку, немного кореньев, пригоршню орехов и пучок свежей зелени — всё то, что не испортилось бы на жаре через несколько часов. А потом её взгляд упал на кошель на столе. Отец Гай складывал в него каждую неделю семь золотых — на покупки. Мэгг сама брала из него деньги и шла с ними на рынок.
Сегодня был третий день недели, так что в кошельке должно было оставаться ещё четыре золотых. Скромная сумма. Мелочь для святейшего отца из крупного города.
Эта мысль заставила Мэгг отшатнуться. Неужели она и правда думала об этом? О воровстве. Что бы ни двигало поступками отца Гая, он спас её, приютил, дал кров — и теперь она думает, как его обокрасть? Да что с ней такое! Рей никогда бы не допустил такого!
Она сглотнула.
Рей, которого она знала, и мысли не допустил бы о воровстве. Но тот Рей, которого она похоронила, который несколько недель болтался в петле и которого называли Соловьём — что сказал бы он?
Ответ пришёл мгновенно: он сказал бы, что четырёх золотых надолго не хватит.
Всевышний, ужасно даже думать об этом!
Мэгг быстро схватила кошель, вытряхнула монеты себе на ладонь, сунула их
Её никто не заметил, не остановил.
До рассвета оставалось ещё часа два. Стин спал, ни в одном окне не было видно света, на улице не слышались шорохи. Даже стражи не было видно — только бродячие псы шатались в поисках еды. Один из них — рыжий, с лоснящейся шкурой — посмотрел Мэгг прямо в глаза, и ей едва не стало дурно. Во взгляде дворняжки, ворующей себе пропитание, почему-то ей почудилось осуждение.
За ворота она вышла без труда — сонная стража не запирала их, только поглядывала вполглаза. В своей бедной накидке и в платке она не показалась им интересной — поживиться с неё явно было нечем.
Южные ворота скоро остались позади, и под ногами Мэгг развернулся широкий, мощёный крепким булыжником тракт Дойла. По центру камни слегка стёрлись колёсами многочисленных торговых обозов, образовались рытвины, в которых по осени и по весне, должно быть, стояла вода. Но сейчас было сухо. Шлось легко. Только украденные монеты жгли грудь, а мешок с неправедно добытой провизией оттягивал плечо.
В душе Мэгг царило смятение.
Она знала, куда идёт, но до сих пор толком не поняла зачем. Понимала, что ищет, но понятия не имела, что сделает, если найдёт.
Дорога не радовала. Раз или два, уже после того, как взошло солнце, Мэгг посещали странные мысли: бросить эту затею и развернуться назад. Остаться в доме отца Гая, пусть приживалкой, но зато нужной хоть кому-то в этом мире. Святейший отец не стал бы её обижать. Да, он возжелал её, и это вожделение было грехом, но более ничего греховного в нём не было. Он для приличия назвал бы Мэгг своей экономкой — она вела бы дом, может, у неё у самой появилась бы служанка на чёрные работы. Добрая Бесс по вечерам заваривала бы травы.
Но стоило Мэгг в красках вообразить себе эту участь, как её охватывало отвращение, и она даже не позволяла себе остановиться и передохнуть, ускоряя шаг.
Путь Мэгг проходил почти без волнений и тревог. Вопреки её опасениям, она не привлекала ничьего внимания, а поскольку у неё было немного еды с собой, ей не требовалось даже заходить в деревни и делать покупки. Дважды она даже отваживалась подсесть на телеги — к семейным купцам, которые охотно помогали ей забраться повыше на обоз, где уже сидели в ряд ребятишки. Девочкам Мэгг расчёсывала волосы, а мальчишкам рассказывала сказки.
Когда еда подошла к концу, она потратила последние деньги и у очередного купца купила подкопчённую свиную ногу и дюжину тонких пшеничных лепёшек. А когда вышли и они, впереди показались башни ратуши Ранка.
Здесь Мэгг ни разу не была, хотя Рей как-то упоминал, что провёл в Ранке целую зиму, питаясь исключительно рыбой — город стоял на излучине быстроводого Кьянта, и, по словам Рея, провонял рыбой целиком, от печных труб до самых глубоких подвалов.
Рыбный дух и правда ощущался — он висел в жарком воздухе, делая его ещё гуще и плотнее. По лицу Мэгг побежали струйки пота, захотелось снять платок — но она поостереглась. У неё были приметные волосы, которые наверняка привлекли бы лишнее внимание.