Изъян в сказке: бродяжка
Шрифт:
А потом её пнули по рёбрам.
Она подскочила резко, попятилась — и увидела перед собой грязную оборванную старуху.
— Это мое место, шалава. Катись отсюда, — прорычала старуха, и Мэгг, ничего не объясняя, не пытаясь оправдаться, снова побежала куда-то.
Остановилась только на площади.
На виселице болтались два свежих трупа, а рядом ещё виднелись угли костра. Возможно, ей показалось, но она чувствовала жуткий трупный запах.
Кроме неё, никого не было.
Она присела на парапет храма,
И отчаянно хотелось есть.
Глава двадцатая. Воровка
Новый день в городе не подарил Мэгг ничего, даже отдалённо напоминающего надежду. Она всё так же не знала, куда идти дальше, мучилась от голода и бесцельно бродила по улицам, пытаясь решить, что делать.
Очевидно, нужно было двигаться дальше — но куда? И главное, как отправиться в дорогу без крошки хлеба? Отчаянные странники, она знала, промышляли охотой, но она была не из таких. Возможно, добрые люди не пожалели бы для неё монетки — но попрошайничать ей было стыдно.
К тому же, приходилось прятать волосы и лицо, сворачивая с центральной улицы: мужики-мастеровые и просто гуляки поглядывали на неё с заметным интересом, который отнюдь не льстил.
Было, наверное, уже хорошо за полдень, когда она снова вышла в центр, присела на ступени возле колодца, сняла платок, выпила две горсти воды и умылась. Живот всё так же резало, но мысли о еде стали менее мучительными.
— Девка! — её грубо окликнули, и она тут же вскочила на ноги, увидев двоих Жёлтых плащей. Они остановились рядом и внимательно изучали её.
— Имя? — спросил один, тот же, кто позвал сначала.
— Магарет, — послушно ответила она. Они переглянулись, и второй приказал:
— Покажи бумаги.
Она достала из-за корсажа документ и протянула его. Внутри шевельнулся страх. Вдруг её сейчас арестуют?
Но она тут же взяла себя в руки. Да, она украла у отца Гая несколько монет и немного еды, но кто станет искать в другом городе такую незначительную воровку? И потом, отец Гай достаточно богат, он, наверное, и не заметил той пропажи.
— Именем Его Величества, ты арестована, — и не успела Мэгг даже дернуться, как каменные пальцы одного из Плащей сомкнулись на её запястье.
— За что? — она рванулась было, но куда там. Пальцы сжались сильнее, оставляя на коже яркие бордовые следы. — Господин Жёлтый плащ, я ничего не делала!
Но её уже волокли за собой.
«Всевышний, услышь!» — взмолилась она со всем отчаяньем. Народ на площади смотрел, как её тащат, кто-то показывал пальцем, но никто не хотел помочь.
За что? Что она сделала? И что теперь сделают с ней?
Вспомнилось предупреждение принца Афрана — если её поймают за какое-то
Сначала она билась, потом упрашивала, потом пыталась говорить, наконец захныкала, как ребёнок, но Жёлтым плащам не было до неё дела. Её втащили в серое приземистое здание, протянули по коридорам и вдруг буквально швырнули в приоткрытую дверь.
С размаху она пролетела вперёд и упала, больно ударившись коленями и ладонями.
— Господин Морран, кажется, эта девка.
Господин Морран был грузным, высоким мужчиной со смутно знакомым лицом. Мэгг затряслась, потому что он взглянул на неё с неприкрытой злобой, встал из-за стола и спросил:
— Твоё имя?
Она назвалась, и он тут же отвесил ей оплеуху. Её голова мотнулась из стороны в сторону, щеку обожгло, она вскрикнула.
— Где подсвечники и посуда?
«Всевышний, благодарю!» — подумала она. Её приняли за другую! Они ни в чём не обвиняют её!
— Господин Морран, — проговорила она как можно спокойнее, хотя животный страх сдавливал внутренности, — возможно, вы меня с кем-то спутали? Я не знаю, о каких подсвечниках…
Вторая пощёчина оказалась ещё более неожиданной, чем первая. Мэгг прикусила щеку, и во рту стало солоно от крови.
— Где подсвечники и посуда, которые ты украла у моего брата? Он описал тебя весьма точно, назвал твоё имя — не отпирайся. Вернёшь серебро — отделаешься двумя годами рудников. Нет — сгною на каторге на всю жизнь. Отвечай.
— Клянусь Всевышним! — взмолилась Мэгг. — Я не знаю вашего брата и никогда ничего не крала! — Да, она кривила душой, но разве она заслуживает каторги за те жалкие монеты и хлеб?
— Не знаешь, говоришь… — Морран наклонился к ней. — Значит, это не ты жила в Стине под его опекой и защитой, не тебя он спас от нищеты и голода, не тебе дал посильный труд и кусок хлеба, так? — У него изо рта отчётливо пахло луком, возможно, из-за этого Мэгг начало мутить.
— Я ничего не крала, — пробормотала она, молясь, чтобы ей поверили.
— Мой брат был очень расстроен пропажей, — продолжил господин Морран, повернулся, и вдруг Мэгг поняла, кого он ей напомнил: он был похож на отца Гая как… родной брат. — И будет рад видеть тебя в кандалах на суде. В камеру её.
И прежде чем Мэгг успела что-то объяснить, Жёлтые плащи снова схватили её, буквально пронесли по каким-то лестницам и коридорам, открыли железную дверь и втолкнули внутрь. Мэгг упала снова: её перестали держать ноги.
Кто-то засмеялся. Она была не одна в камере.
С трудом поднявшись и пытаясь приморгаться, чтобы различить в густой полутьме чужие лица, она огляделась. Рядом было ещё семь или восемь женщин. Камера была для них, кажется, слишком тесной. Сильно воняло нечистотами и грязными телами.