Изящная комбинация

Тыналин Алим

— Погодите, — я взял одну из ведомостей. — А это что за печать?

— Вот именно! — оживился Котов. — Печать какого-то несуществующего отдела технического контроля. Но из-за нее платежи задержали еще на две недели.

Семен Маркович нервно протер пенсне:

— Я пытался возражать… Говорил, что документы в полном порядке. Но пришло распоряжение из Москвы. Так что мы ничего не могли поделать.

— От кого? — быстро спросил я.

— От правления, — счетовод достал из кармана сюртука сложенную бумагу. —

Вот копия. Я на всякий случай сохранил.

Котов впился глазами в документ:

— Посмотрите на подпись… Та же рука, что и в распоряжении о проверке.

В этот момент в бухгалтерию вошел молодой конторщик с кипой бумаг:

— Семен Маркович, тут из кассы ведомости принесли. Первую смену уже рассчитали.

— Отлично, — кивнул я. — А что с остальными деньгами?

— Уже доставили, — Котов похлопал по несгораемой кассе за спиной. — Я распорядился привезти из банка всю сумму. От греха подальше.

Семен Маркович перебирал ведомости дрожащими руками:

— Знаете… Тут еще одна странность была. Перед тем, как начались все эти задержки, приезжал ревизор из Москвы. Молодой такой, в хорошем пальто. Все документы проверял.

— И что? — я насторожился.

— Представился сотрудником ВСНХ, но документы показал какие-то странные.

На конторке звякнул телефонный аппарат. Семен Маркович снял трубку:

— Да… Да, вторая смена уже собирается… Хорошо, начинаем выдачу через полчаса.

За окнами бухгалтерии падал снег. В полумраке зимнего дня поблескивали медные чернильницы, шелестели страницы конторских книг. Где-то в коридоре гулко били часы.

— Значит так, — я выпрямился. — Котов, вы остаетесь здесь, проследите за выплатами. Семен Маркович поможет. А эти документы, — я показал на разоблачительные бумаги, — мы забираем. Пригодятся.

— Думаете, они попытаются замести следы? — тихо спросил Котов.

— Уверен. Но теперь уже поздно. У нас есть прямые доказательства преднамеренной задержки зарплаты.

История с забастовкой начинала обрастать интересными подробностями.

Из бухгалтерии я отправился к Глушкову. В маленькой комнате заводской охраны тускло горела керосиновая лампа.

За столом, накрытым суконным зеленым сукном, сидел Глушков, методично делая пометки в блокноте.

Напротив главный из задержанных, тот самый, в хорошем тулупе. Без верхней одежды он выглядел еще более неуместно: городской костюм хорошего покроя, тонкие холеные руки с ухоженными ногтями.

Я стоял у окна, делая вид, что просматриваю какие-то бумаги. В комнате пахло табаком, сыростью и страхом.

— Итак, — Глушков перевернул страницу блокнота, — вы утверждаете, что приехали в Златоуст три дня назад?

— Я уже говорил, — задержанный нервно поправил воротничок явно рижского производства. — По собственной инициативе. Защищать права рабочих.

— Интересно, — Глушков достал

конверт из папки. — А это что?

На стол легла квитанция из гостиницы «Европейская» в Свердловске. Недельной давности.

— Случайное совпадение, — дернул плечом задержанный. — Мало ли кто останавливался в гостинице.

— А вот еще совпадение, — в руках Глушкова появилась телеграмма. — Некий господин в Свердловске получает перевод из Москвы. Именно в тот день, когда вы… то есть кто-то регистрируется в «Европейской».

Я заметил, как у допрашиваемого мелко задрожали пальцы. На секунду. Потом он успокоился. Взял себя в руки.

— Может, расскажете про встречу у литейного цеха? — как бы между делом спросил Глушков. — С тем самым техником, который проверял котельную.

— Не понимаю, о чем вы.

— А вот механик котельной прекрасно помнит этот разговор. И время указывает точно, как раз накануне поломки насосов.

В коридоре гулко пробили часы. За окном все так же падал снег.

— Знаете, что интересно, — вдруг подал голос я, не оборачиваясь от окна. — В Нижнем Тагиле тоже были проблемы с оборудованием. И тоже накануне появлялись некие технические специалисты. В хороших костюмах.

Задержанный промолчал, но его выдавал взгляд, слишком цепкий для простого рабочего агитатора.

— И подписи на документах, — продолжал я, — удивительно похожи. Те же росчерки, тот же наклон букв. Словно один человек составлял бумаги и для Тагила, и для Златоуста.

Глушков выложил на стол несколько документов:

— Например, вот это распоряжение о проверке платежей. И вот эта инструкция по техническому осмотру. Почерк один и тот же.

— Послушайте, — задержанный подался вперед. — Вы же понимаете… я не могу… то есть, я ничего не знаю об этих документах.

— Конечно, — кивнул Глушков. — Как и о том, что в день вашего приезда в город некий человек отправил телеграмму в Москву. Шифром.

Я заметил, как дрогнуло веко у допрашиваемого.

— К счастью, — Глушков достал еще один лист, — у нас есть опытные специалисты по шифрам. И текст получился очень интересный. Особенно фраза про «подготовку условий для приобретения актива».

— Это провокация, — глухо произнес задержанный. — Я требую связаться с…

Он осекся, но было поздно.

— С кем? — поднял бровь Глушков. — С московским руководством? С биржевым комитетом? Или, может быть, с товарищем…

— Прекратите! — задержанный вскочил. — Я ничего не скажу. Ничего! Вы не понимаете, с кем связались.

— Как раз понимаем, — спокойно ответил я, поворачиваясь от окна. — Поэтому и не настаиваем на признаниях. Нам достаточно этих документов. И показаний свидетелей. А выводы пусть делают другие.

В комнате повисла тяжелая тишина. Было слышно, как потрескивает фитиль в керосиновой лампе.