Изящная комбинация

Тыналин Алим

— Но все-таки… — Майендорф замялся. — Это ведь почти предательство.

— Чего? — я подался вперед. — Интересов концерна Круппа? Который сам предает вас, обрывая важнейшие исследования на полпути? Или интересов науки? Вспомните, герр Майендорф, вашу последнюю разработку по термообработке хромомолибденовых сталей. Разве не обидно оставить ее незавершенной?

Штрассер тяжело вздохнул:

— А вы хорошо подготовились, Herr Krasnow.

— Я знаю цену настоящим специалистам. И еще, — я достал из портфеля папку, — взгляните на эти расчеты. Мы

почти подобрались к технологии производства брони принципиально нового типа.

Инженеры склонились над чертежами. Я видел, как загорелись их глаза. Настоящие технари не могут устоять перед интересной задачей.

— Это же… — пробормотал Майендорф. — Невероятно! Если добавить молибден в такой пропорции, то получается очень интересно. Как вы это придумали?

— И использовать ступенчатый отжиг, — подхватил Штрассер. — Ja, ja, тогда кристаллическая структура…

Я откинулся на спинку стула, наблюдая, как они увлеченно обсуждают технические детали. Дело сделано. Когда инженеры начинают спорить о кристаллических решетках прямо за ужином, они уже приняли решение, просто еще не признались в этом себе.

— Господа, — прервал я их через несколько минут. — У меня с собой готовые контракты. На русском и немецком. Обсудим детали завтра. И вот еще, — я положил на стол два конверта. — Здесь задаток. По тысяче швейцарских франков каждому. На первые расходы.

Немцы переглянулись. Сумма более чем щедрая. Это понятный им знак. Швейцарские франки в Москве 1929 года говорили о многом. О надежности, о связях с европейскими банками, о серьезности намерений.

Штрассер медленно протянул руку к документам:

— Надеюсь, вы понимаете, герр Краснов… Если что-то пойдет не так, мы рискуем головами.

— Все продумано. Завтра получите документы на новые имена. Через неделю уедете с остальными. А еще через две недели в Москву прибудут герр Вальтер Бауэр и герр Курт Вегнер, специалисты из Вены. С безупречной легендой и рекомендательными письмами.

Майендорф аккуратно спрятал конверт во внутренний карман:

— Знаете, а ведь эта идея с молибденом… Она действительно может сработать.

— Обсудим детали завтра, — я поднялся. — В восемь вечера, в моем кабинете. А сейчас, господа, наслаждайтесь ужином. Милочка, — подозвал я официантку, — сколько там? Дай счет, я оплачу.

Выйдя на вечернюю Мясницкую, я глубоко вдохнул морозный воздух. Где-то вдалеке слышался гудок паровоза.

В свете газовых фонарей кружились редкие снежинки. Два лучших немецких специалиста остаются у нас. Значит, главную часть технологии мы сохраним. А там и своих инженеров подготовим.

В этом направлении «Сталь-трест» просчитался. Думали ударить по нашим технологиям — а только помогли избавиться от зависимости от немецких концернов. Теперь наши лучшие специалисты будут работать напрямую на нас, без оглядки на Берлин.

Пора возвращаться на завод. Впереди большая работа.

Глава 24

Финансы

Я стоял у окна мартеновского

цеха завода в Златоусте, наблюдая за первой самостоятельной плавкой. Всего три дня назад здесь еще командовали немецкие специалисты. Теперь же мы должны справиться сами.

— Температура тысяча пятьсот восемьдесят градусов! — четко доложил молодой мастер Рогов, сверяясь с пирометром. — Начинаем загрузку легирующих.

Величковский, не отрываясь от приборов, быстро делал пометки в журнале:

— Отлично. Все точно по новой технологии. Видите, Леонид Иванович, наши ребята даже лучше справляются. Немцы перестраховывались, держали температуру ниже оптимальной.

Старый мастер Кузнецов одобрительно кивал:

— За два дня все освоили. Молодежь схватывает на лету. Никакой лишней суеты, все по делу.

Бригада молодых сталеваров работала слаженно, четко выполняя каждую операцию. Вчерашние ученики немецких специалистов сегодня уже сами проводили сложнейшую плавку.

— Помните, как Книспель кричал, что без них мы и недели не продержимся? — усмехнулся Рогов, проверяя показания приборов. — А мы за три дня все их премудрости освоили. Да еще и улучшили кое-что.

Он двигался четко и быстро.

— Температура тысяча пятьсот восемьдесят градусов! — вскоре доложил он. Новенькая спецовка еще не успела пропитаться характерным запахом горячего металла. — Анализ шлака в норме!

— Превосходно, — Величковский сверился с графиками. — За эти дни вы освоили процесс лучше, чем я ожидал. Теперь надо точно соблюдать режим охлаждения.

Кузнецов, которого я срочно перебросил с московского завода, довольно покручивал седые усы:

— Степан у нас толковый. Еще при немцах все их ухватки подмечал, каждую мелочь в блокнот записывал. Теперь вот сам других учит.

В этот момент из печи брызнул сноп искр. Начинался самый ответственный этап плавки. Рогов мгновенно оказался у пульта управления:

— Внимание! Даем кислород! Следите за температурой!

По цеху разнеслась короткая команда, и умные приборы, еще недавно бывшие для местных рабочих загадочными «немецкими диковинами», послушно ожили под уверенными руками вчерашних учеников.

Кузнецов, потомственный сталевар с сорокалетним стажем, внимательно следил за работой бригады:

— Вот ведь как бывает, — проворчал он одобрительно. — Три дня назад немцы нос задирали, мол, без них все встанет. А мы не только справились, но еще и по-своему процесс наладили.

— И производительность выше, — подтвердил Величковский, сверяясь с самописцем. — Степан, покажи-ка молодым тот прием с продувкой, что ты вчера опробовал.

Рогов кивнул и быстро отдал несколько команд своей бригаде. Молодые рабочие, недавно робевшие перед немецкой техникой, теперь уверенно управлялись со сложным оборудованием.

— Михаил Егорович, — окликнул я старого мастера. — Как думаете, справимся с военным заказом в срок?

Кузнецов хитро прищурился, поглаживая седую бороду, тронутую рыжими искрами от печи: