Къ изученію заговора и колдовства въ Россіи.
Шрифт:
Перечисленіемъ враговъ и проклятіями ихъ заканчивается основная часть заговора. Заключеніе встрчается не во всхъ варіантахъ, но въ тхъ, гд оно есть, оно представляетъ собою „ключевыя слова“, т. е. такія, въ которыхъ упоминается какой-то таинственный ключъ, замыкающій заговоръ, вслдствіе чего послдній не можетъ потерять своей силы: „ключъ серебрянъ на заклад въ лари подъ блымъ
47
камнемъ алатыремъ, и замыкаетъ замкомъ… і того замка не отмыкивати“ 1).
Невозможность для враговъ повредить тому, кто носитъ заговоръ, выражается образно, путемъ сравненія: „і какъ молнію оуговорятъ огненную мои недруги и мои супостаты, тогда і мое оружіе…. боевое воинское испортятъ. И какъ имъ моимъ супостатамъ молніи небесныя уговорити невозможно, такъ и мое оружіе боевое, огненное не уговорить“…. 2)
Этими словами обычно и заканчивается заговоръ. Таковъ планъ заговора на оружіе, отдленный отъ молитвенныхъ словъ.
48
въ одномъ изъ варіантовъ первой группы изображена очень подробно: „наряжаетъ р. б. Самъ Господь Исусъ Христосъ въ тридевять рубъ мдныхъ… запираетъ… своими небесными воротами… замыкаетъ своими замками“ 1).
Прошенія обращены и къ святымъ; святые обыкновенно именуются т, которые имютъ какое либо отношеніе къ воинскому длу: Михаилъ архангелъ (съ нимъ чаего вмст именуются и прочіе архангелы). – „Святый Михаилъ архангелъ защичаетъ меня, р. б. своимъ златимъ щитомъ отъ всякаго желза отъ стрлы…“ 2); Георгій Побдоносецъ – „Святый Страстотерпецъ Христовъ Георъгии… какъ ты попъралъ невръныя, недаи меня р. б….. моимъ злымъ супостатамъ, огради меня р. б. горою каменъною“… 3); св. Димитрій – „Святый Димитрій, защити меня р. б, отъ всякова желза, удариваи ты, Государь, всякую стрелу ушъми въ землю“… 4). Упоминаются имена наиболе чтимыя Святыхъ: „Святый великій чудотворецъ Николай Можайскій кроетъ меня, р. б. свою честною ризою“ 5), или имена такихъ святыхъ, которыя по созвучію вызываютъ подходящую словесную комбинацію: „Святый Лука Апостолъ Христовъ… захватаи Государь за луки татарскіе“ 6); – „святый государь Тихонъ, утиши государь всякіе плеча татарскіе“… 7); наконецъ встрчаются имена святыхъ, употребленныя однажды, очевидно, вставленныя лицами, имвшими особую причину для ихъ упоминанія (Архидіаконъ Стефанъ, мученикъ Мина, Московскіе Чудотворцы, мученицы Варвара, Анастасія и др. 8).
49
Вс эти молитвенныя обращенія однако не исключаютъ такого сочетанія словъ, которое должно разсматриваться, какъ основная часть заговора, т. е. заговорную фармулу, направленную непосредственно на оружіе, но эта формула получаетъ совершенно неожиданное построеніе, которое характеризуетъ представленіе о священныхъ лицахъ, предметахъ и понятіяхъ, какъ о талисманахъ, ослабляющихъ силу оружія. Эта заговорная охристіанизированная формула, встрчающаяся во многихъ варіантахъ заговоровъ отъ оружія, составлена такъ: „Стой, стрла, не ходи до меня…. а подите, стрлы, чрезъ дву Марію и чрезъ главу Іоанна Крестителя…. и чрезъ благовщенье Пресвятыя Богородицы…. чрезъ терновъ внецъ, иже бысть на глав Господа Нашего Іисуса Христа…. і чрезъ распятіе Христово…. і чрезъ судный і грозный день Господень…. чрезъ моленіе всемогущаго Бога Господа Нашего І. Х., иже не изволилъ мя на ратномъ дл ни уязвити, ни сокрушити…. аминь“ 1).
Эта формула идетъ въ заговорахъ, перемежаясь съ формулой: „поди, стрла, цевьемъ въ древо“…. и какъ та, такъ и другая прочне другихъ частей держатся въ заговор. Заключительныя, эпическія „ключевыя“ слова также получили черты, образовавшіяся подъ вліяніемъ христіанскаго міровоззрнія: „Ключъ креста Христова Іисусе Христе (трижды). Коли тотъ ключъ соидетъ съ небеси, тогда меня р. б. оубиютъ…. И тому ключю съ небеси не схаживати…. а меня р. б.
50
не убить 1). Какъ эпическая „ключевая“ формула заканчиваетъ заговоръ и является надежнымъ его закрпленіеем, такъ и молитвенныя обращенія
Такимъ образомъ молитвенный оттнокъ наложенъ на вс части заговора на оружіе, причемъ эпическія картины остались и соединились, но не слились съ молитвенными рчами, почему не рдко встрчается такое сочетаніе: „…отъ всхъ нечестивыхъ родовъ покрываюся небесы, защищаюся крестомъ Христовымъ, облекуся облакомъ…. около меня есть тынъ желзный отъ земли і до небеси заступленіе и стяжательства ангела хранителя моего“ 2).
Сравненія, часто употребляющіяся въ заговор съ цлью усилить приказаніе или пожеланіе, имютъ мсто и въ заговорахъ на оружіе, но значеніе ихъ второстепенное: „…а небу зъ землею несхаживатися въ мсто, такъ і моимъ супостатомъ на меня р. б. не нахаживати“ 3).
Элементъ легенды и житій, вносимый въ заговоръ, обыкновенно входитъ въ формулу сравненія: „Государь святы Георгіи храбры, ступалъ еси тридевять царей кесаринскихъ такъ, государь, ступаи моихъ сопостатовъ 4)“, этотъ элементъ представленъ довольно слабо, причемъ источникъ этихъ легендарныхъ чертъ не всегда ясенъ. Въ текст заговоровъ на оружіе встрчаются упоминанія о чуд во Влахерн, о связанныхъ Пр. Богородицей 30-ти жидахъ, о сотвореніи Адама и его власти надъ животными; строки, взятыя изъ псалмовъ, обращеніе къ Животворящему Кресту входятъ многіе варіанты разсматриваемыхъ заговоровъ, причемъ чмъ больше взято строкъ псалма и чмъ больше обращеній ко святымъ и ко Кресту, тмъ меньше эпическихъ
51
словосочетаній 1), и въ конц концовъ они совершенно исчезаютъ и остается одна молитва 2).
Таково содержаніе заговоровъ первой группы; оно сохранилось боле или мене точно въ различныхъ варіантахъ; измненія происходили во 1-хъ) вслдствіе повторенія въ одномъ заговор однхъ и тхъ же формулъ, во 2-хъ) вслдствіе распаденія одного заговора на части, употреблявшіяся отдльно, въ 3-хъ) вслдствіе упоминанія все новыхъ и новыхъ именъ святыхъ съ отдльными для каждаго молитвенными прошеніями и, наконецъ, въ 4-хъ) вслдствіе помщенія въ заговоры на оружіе формулъ, взятыхъ изъ заговоровъ другихъ категорій. Эти вставки обусловливались нкоторыми сходными чертами между заговорами на оружіе и другими. Такъ просьба защитить отъ супостата-врага расширялась просьбою защиты вообще отъ злого человка, разные виды злыхъ людей и перечислялись: „ни копіями сколоть ни стару, ни младу, ни белу, ни русу, ни черну, ни черемну, ни ведуну, ни ведунье, ни чернцу, ни чернице, ни колдуну, ни колдунье, ни женки, ни двке“ 3). Идея врага расширяется, и въ заговор на оружіе появляется прошеніе о спасеніи отъ злого духа: „….и егда придетъ смертъны часъ не даите души моеи грешныя и темъ моимъ задушникамъ прокълятымъ, лукавымъ дияволамъ на тязаніемъ“ 4).
Заговоры на оружіе, какъ и вообще вс произведенія, обращающіяся въ народ, имютъ черты бытовыя, причемъ боле старыя остаются и тогда, когда упоминаются уже новыя, такъ наряду со штыкомъ и шашкой заговоръ говоритъ о стрл и рогатин. Дйствительная жизнь отразилась въ заговорахъ на оружіе весьма слабо; лишь перечисленіе воинскаго вооруженія даеть возможность судить о способахъ защиты и измненіяхъ въ нихъ, да въ перечисленіи
52
вражескихъ народовъ можно различить отголоски различныхъ войнъ: литва, татары, мордва, чуваши, черемисы, калмыки, башкиры, нмцы, прусаки, турки, черкасы, арапы упоминаются почти въ каждомъ варіант или объединяются въ понятіи нечестивыхъ родовъ. Любопытно отмтить, что наряду съ указанными народами иногда вставляется „і отъ русскаго роду“. Выраженіе это съ одной стороны можетъ свидтельствовать о томъ, что приходилось опасаться и своихъ соплеменниковъ, а съ другой позволяютъ предположить, что этими заговорами пользовались не одни русскіе *). Наконецъ въ этомъ окончаніи можно предположить какое нибудь искаженіе. Однообразіе плана, картинъ, образовъ, эпическихъ и молитвенныхъ подробностей позволяетъ разсматривать первую группу заговоровъ на оружіе, какъ рядъ варіантовъ одного и того же основного заговора, хранившагося преимущественно въ записи и при переписываніи то разраставшагося въ объем, то разбивавшагося на отдлъныя части, то значительно уклонявшагося въ сторону молитвы.
Вторая группа заговоровъ на оружіе заключаетъ въ себ такіе заговоры, которые не имютъ между собою накакого сходства и также весьма отличаются отъ составляющихъ первую группу. Это короткія словосочетанія, не имющія опредленнаго плана и лишенныя законченныхъ картинъ и образовъ. Подобные заговоры встрчаются какъ въ позднйшихъ записяхъ, такъ и въ документахъ прошлыхъ вковъ. Въ столбц Преображенскаго приказа (№ 1215 Ар. М. Юст.) 1719 г. сохранился заговоръ отъ ружья, о которомъ сказано: кто тотъ заговоръ „будетъ знать, никакое ружье не возметъ“; записалъ онъ такъ со словъ знавшаго его: „Лежитъ дорога, черезъ тое дорогу лежитъ колода, по той колод идетъ самъ сатана, несетъ кулекъ песку, да ушатъ воды, пескомъ ружье заряжаетъ, водою ружье заливаетъ; какъ въ ух сра кипитъ, такъ бы въ ружь порохъ