К русской речи: Идиоматика и семантика поэтического языка О. Мандельштама

Файнберг Вероника

Рядом с ним не зазорно сидеть («Чтоб, приятель и ветра, и капель…», 1937)

Когда б я уголь взял для высшей похвалы («Когда б я уголь взял для высшей похвалы…», 1937)

И в бой меня ведут понятные слова («Обороняет сон мою донскую сонь…», 1937)

1.2. Сдвиг семантической сочетаемости (метафорический контекст)

В этом разделе объединены примеры, в которых устойчивая лексика употребляется в рамках сравнения или метафоры, то есть вводится в ненормативный контекст. Так, в строках «Царской лестницы ступени / Покраснеют от стыда» («Как

этих покрывал и этого убора…», 1915) с помощью идиомы покраснеть от стыда (которая в нормативном использовании может быть связана только с человеком) олицетворяется лестница: идиома здесь становится маркированным средством построения метафорического образа. При этом само значение идиомы не отходит от словарного, а семантический сдвиг возникает за счет контекста, не свойственного нормативному употреблению этого устойчивого сочетания.

Примеры даны списком, в хронологическом порядке, как правило без комментария.

Когда глаза / Горят, как свечи, / Среди белого дня? («Твоя веселая нежность…», 1909)

Но, как безумный, светел день («Silentium», 1910)

Играет мышцами крестовый легкий свод («Notre Dame», 1912)

Царской лестницы ступени / Покраснеют от стыда («– Как этих покрывал и этого убора…», 1915)

На страшной высоте блуждающий огонь («На страшной высоте блуждающий огонь…», 1918)

Розу кутают в меха («Чуть мерцает призрачная сцена…», 1920) 20

И на пороге тишины («Где ночь бросает якоря…», 1920)

И молодую силу тяжести 21 («Опять войны разноголосица…», 1923–1929)

И альфа и омега бури («Опять войны разноголосица…», 1923–1929)

20

[Полякова 1997: 111].

21

Сила тяжести, открытая Ньютоном [Гаспаров М. 2001: 643].

Как мертвый шершень, возле сот, / День пестрый выметен с позором («Грифельная ода», 1923)

И под сурдинку пеньем жужелиц («Как тельце маленькое крылышком…», 1923)

До оскомины зеленая долина («Канцона», 1931)

Он с Моцартом в Москве души не чает («Полночь в Москве…», 1931)

Глубокий обморок сирени («Импрессионизм», 1932)

Шум на шум, как брат на брата («Стихи о русской поэзии, 2», 1932)

И когда захочешь щелкнуть, / Правды нет на языке («Стихи о русской поэзии, 3», 1932)

Скажите мне, друзья, в какой Валгалле / Мы вместе с вами щелкали орехи («К немецкой речи», 1932)

О, радужная оболочка страха! («Как соловей, сиротствующий, славит…», «<Из Петрарки>», 1933)

И как руда из груди рвется стон («Преодолев затверженность природы…» («Восьмистишия, 9»), 1934)

Я, сжимаясь, гордился пространством за то, что росло на дрожжах («День стоял о пяти головах. Сплошные пять суток…», 1935)

Расширеньем аорты могущества в белых ночах – нет, в ножах («День стоял о пяти головах. Сплошные пять суток…», 1935)

И зеркало корчит всезнайку («На мертвых

ресницах Исакий замерз…», 1935)

Последний, чудный черт в цвету! («За Паганини длиннопалым…», 1935)

Стук дятла сбросил с плеч… («Стансы», 1935)

Речек, бающих без сна («Как подарок запоздалый…», 1936)

Тише: тучу ведут под уздцы! («Заблудился я в небе – что делать?..», вариант, 1937)

И хор поет с часами рука об руку («Обороняет сон мою донскую сонь…», 1937)

Или тень баклуши бьет («Слышу, слышу ранний лед…», 1937)

Как лесистые крестики метили / Океан или клин боевой 22 («Стихи о неизвестном солдате», 1937)

Миллионы убитых задешево / Протоптали тропу в пустоте, – / Доброй ночи, всего им хорошего / От лица земляных крепостей! («Стихи о неизвестном солдате», 1937)

22

Боевой клин – «военный технический термин» [Гаспаров Б. 1994: 226].

Эй, товарищество, – шар земной! («Стихи о неизвестном солдате», 1937)

Это море легко на помине («Гончарами велик остров синий…», 1937)

1.3. Модифицированные идиомы в нормативном и метафорическом контекстах

К этой группе отнесены случаи незначительной модификации идиом или коллокаций. Например, в строке «Звук осторожный и глухой» (1908) коллокация глухой звук разделена словом осторожный (разбиение устойчивого сочетания здесь самый частотный способ трансформации). Идиома не в пример другим в строке «Это слава другим не в пример» («Стихи о неизвестном солдате», 1937) представлена в инверсированном виде. Ругательство к ляду дополняется окказиональными синонимами в строке «Послать хандру к туману, к бесу, к ляду» («Еще далеко мне до патриарха…», 1931). В этих и подобных случаях идиома / коллокация с легкостью узнается, несмотря на изменения (добавление уточняющего слова, легкое синонимическое варьирование).

Лексические модификации или вставки чаще всего работают на усиление идиоматического смысла. Принципиально важно, что сама идиома и ее семантика определяются легко и сдвига значения не происходит. Этим раздел 1.3 отличается от большого раздела 4, где устойчивые сочетания неявно присутствуют в тексте и, следовательно, их семантика накладывается на более очевидный лексический план и интерферирует с ним. Например, в строке «Обороняет сон мою донскую сонь» идиома охранять чей-то сон глубоко спрятана и переработана, поэтому такой случай мы отнесли к разделу 4. В разделе же 1.3 собраны примеры гораздо менее радикальных трансформаций (ср. «И прямо мне в душу проник» («Татары, узбеки и ненцы…», 1933) – залезть в душу), где базовый смысл идиомы отчетливо проступает, несмотря на лексическую модификацию и вырастающие из нее стилистико-семантические изменения.

Примеры даны списком, в хронологическом порядке, отдельно обозначена идиома или коллокация, которая опознается в тексте.

Мы ждем гостей незваных и непрошеных («Среди лесов, унылых и заброшенных…», 1906) – незваный гость

И не сносить вам, честные и смелые, / Своих голов! («Среди лесов, унылых и заброшенных…», 1906) – не сносить головы

Звук осторожный и глухой («Звук осторожный и глухой», 1908) – глухой звук