Каирская трилогия
Шрифт:
— Видимо, твои сыновья расходятся во мнениях с тобой по этому вопросу!
— Они во всём разошлись со мной во мнениях. Все мои усилия и надежды были напрасны…
— Тебе грустно, что ты ещё не стала бабушкой?
Она ответила ещё более резко:
— Мне грустно за них, а не за себя!
— Абдуль Муним водил Кариму ко врачу, и тот предвещал, что всё будет хорошо…
— Бедный так много потратил, а в будущем потратит ещё больше. Сегодняшние невесты стали слишком дороги, как томаты и мясо!
Мужчина засмеялся, не комментируя её слова, и она продолжила:
—
— Признайся, что язык у неё словно сотовый мёд!
— Это всё хитрости и плутовство. Чего ещё ожидать от дочери типографского рабочего?
— Побойся Аллаха, шейхиня!
— Интересно, когда наш «профессор» поведёт её ко врачу?
— Они оба отказываются идти!
— Разумеется. Она же работает. Откуда у неё время для беременности и рождения детей?
— Они оба счастливы, и в том нет сомнений.
— Работающая женщина не может быть хорошей женой. И он узнает об этом, когда будет уже поздно…
— Он же мужчина, и это нисколько не повредит ему…
— Во всём нашем квартале нет ни одного молодого человека, который был бы такой же безнадёжной потерей, как мои сыновья!
Когда и характер, и политическая ориентация Абдуль Мунима выкристаллизовались, он зарекомендовал себя и как способный чиновник, и как активный член «Братьев-мусульман». Когда шефство над их филиалом в квартале Гамалийя было передано ему, он был назначен их советником по юридическим вопросам, вносил свою долю в редактирование их журнала и иногда даже читал проповеди в местных мечетях.
Он устроил в своей квартире место собраний, где братья проводили всю ночь во главе со своим шейхом Али Аль-Мануфи. Молодой человек был особо ревностным и всегда искренне готовым отдать все свои силы, деньги и интеллект призыву к исламу. Как выражался его наставник, это был призыв, поддерживающий традиции предков, суннитским путём, суфийской истиной, политической группой, спортивной ассоциацией, научно-культурной лигой, экономической компанией и социальной мыслью. Шейх Али Аль-Мануфи также говорил:
— Изучение ислама и его заветов даёт исчерпывающий ответ на все проблемы людей как в этом мире, так и в будущей жизни. И те, кто полагает, что его учение ограничивается только духовной стороной или поклонением Богу без всего остального, ошибаются. Ислам — это вероучение, поклонение Богу, родина, национальность, религия, государство, духовность, Священная Книга и меч…
Один из присутствующих при этом молодых людей заметил:
— В это мы верим. Но мы застыли на месте. Нами управляет язычество с его законами, традициями и фигурами…
Шейх Али сказал:
— Необходимы призыв и проповедование, формирование ревностных приверженцев, а затем придёт этап проведения этих целей в жизнь…
— И сколько нам ждать?
— Будем ждать, пока не окончится война. Почва будет подготовлена к нашему призыву. Люди перестали доверять партиям, а когда настанет подходящее время для призыва, каждый член «Братьев» вооружится Кораном и оружием…
Тут подал свой мощный зычный
— Давайте готовиться к длительной борьбе. Наш призыв обращён не к одному лишь Египту, а ко всем мусульманам в мире. И мы не добьёмся успеха, пока Египет и исламские страны не будут объединены по кораническим принципам. До тех пор мы не вложим наши мечи в ножны, пока не увидим, что Коран стал конституцией всех мусульман…
Шейх Али Аль-Мануфи сказал:
— Сообщу вам радостную весть: наш призыв распространяется, с Божьей помощью, повсюду. Сегодня у нас есть отделение даже в каждой деревне. Это призыв Аллаха, а Аллах не оставляет без поддержки тех, кто помогает Ему…
В то же самое время не менее горячий спор происходил на первом этаже того же дома, хотя и отличался по цели. Правда, здесь присутствовало не так много участников. Часто по ночам Ахмад и Сусан собирались с некоторыми друзьями, принадлежавшими к различным конфессиям и национальностям, по большей части из сферы журналистики. В тот вечер их посетил мастер Адли Карим. Он был в курсе теоретических споров, которые там проводились, и заявил им:
— Хорошо, что вы изучаете марксизм, но помните, что его исторический детерминизм это всего-навсего неизбежность, возникающая не из расположения звёзд на небе, а зависящая от воли и усилий человека. И наша первейшая обязанность заключается не в том, чтобы философствовать, а в том, чтобы повысить осведомлённость рабочего класса о его исторической роли, которую он призван сыграть ради спасения и себя, и всего мира…
Ахмад сказал:
— Мы переводим ценные книги по этой философии для образованной элиты, читаем вдохновляющие лекции для борющихся рабочих. Оба эти фактора незаменимы…
Мастер Адли Карим ответил:
— Однако развращённое и коррумпированное общество может преобразоваться только руками рабочих. Когда сознание рабочих наполнится новой верой, и весь народ станет единой волевой массой, нас не остановят ни варварские законы, ни пушки…
— Все мы верим в это, однако завоевание умов интеллигенции будет означать контроль над группой кандидатов в руководители и лидеры…
Тут Ахмад заявил:
— Профессор, я бы хотел добавить кое-что ещё: по опыту мне известно, что не так-то легко убедить образованных людей в том, что религия — это суеверие, а загробная жизнь — это заблуждение и усыпление народного сознания. Но высказывать простому народу подобные идеи опасно. Самое серьёзное обвинение, которое наши враги используют против нас — в том, что они клеймят нас вероотступниками и безбожниками…
— Наша первая задача состоит в том, чтобы бороться с попустительством, вялостью и покорностью. Покончить с религией же будет возможно только после политического освобождения, которое можно достичь только с помощью революции. В целом же, нищета сильнее веры, и всегда для нас мудрее всего будет обращаться к народу, говоря с ним на его языке…
Профессор посмотрел с улыбкой на Сусан:
— Вы верили в труд. Неужели брак убедил вас в ценности дискуссий?
Она понимала, что он дразнит её, однако серьёзно заметила: