Как день и ночь
Шрифт:
Сэм обернулся и снова посмотрел на Фейт.
Нет, она не любит того парня. Он похлопал по седлу. Не может она его любить. И раньше, чем они завершат путешествие, раньше, чем все будет кончено, ей предстоит это понять.
– Мы уже почти там?
– Почти там.
– Он оглянулся и посмотрел на нее.
С тяжелым вздохом Фейт поерзала в седле. Он будто запер рот на замок. Почему? Сердится на нее из-за прошлой ночи? Потому что она не сказала ему, что девственница? Или хмурится из-за разговоров о Гаролде?
Ей никогда не понять этого
– Мы на месте.
Оторвавшись от своих мыслей, Фейт поняла, что они входят в большую плоскую пещеру. С одной стороны - горы, с другой - река. Выбитые в скале грубые ступени вели метров на шесть в глубину того, что она приняла за пещеру. Но это скорее напоминало штольню шахты.
Сердце екнуло.
Так это здесь! Сюда ушел Диггер, оставив позади мир. Здесь он работал, одинокий, упрямый, - искал свою мечту.
Она спрыгнула с лошади. Здесь умер ее отец.
– Ты в порядке?
Она забыла, что Сэм идет сзади.
– Да, в порядке. Это его лагерь… Здесь все и случилось?
– Он всегда разбивал лагерь у реки, - медленно кивнул Сэм.
– Натягивал палатку метрах в пяти от края.
Фейт окинула взглядом берег, но ничего не видела.
– Река все уносит, - спокойно продолжал Сэм.
– Поток быстрый и сильный. Мы нашли только один его ботинок. В полумиле отсюда.
У нее заледенела кровь. Она вспомнила свое вчерашнее знакомство с течением.
Фейт больше не слышала чириканья птиц жужжания пчел. Солнце, которое совсем недавно было таким жарким, спустилось к горизонту. Вечерний воздух начинал холодеть.
– Я бы хотела походить вокруг. Пока еще стемнело.
– Я устрою лошадей и разобью лагерь.
– Он взял у нее поводья.
– Там в шахте остаюсь кое-какие его вещи. Если хочешь, загляни туда. В фонаре еще есть керосин, и на полке лежат спички.
Сердце бухало. Колени дрожали. Она сделала несколько шагов. Медленных, осторожных. Открытая шахта лежала перед ней, темный, молчаливый зев словно втягивал Фейт внутрь. Она сделала несколько шагов и остановилась. Пусть глаза привыкнут к тусклому свету. Потом Фейт нащупала на одной стене полку и зажгла фонарь.
Каменные стены блестели. Воздух был холоднее, чем снаружи. Сырой и влажный. Грязь под ногами мягкая. На скамейке лежали кирки и молотки. Рядом стопка старых книг в бумажной обложке и банка кофе, полная мелких камней и грязи.
Она высыпала на ладонь камни и просеяла их сквозь пальцы в банку. Потом взяла фонарь и пошла в темноту.
Сэм открыл банку спагетти и мясные шарики и поставил их на огонь. Макароны превратились в кашу, мясные шарики по вкусу походили на картон.
Он посмотрел в зев шахты. Что-то Фейт долго. Слишком долго. Там же не на что смотреть. Грязные инструменты, пара кастрюль
Сэм тяжело поднялся с камня и посмотрел в темноту. Он говорил ей, что два месяца назад они все обыскали в шахте. Тела там нет. И сомнений тоже нет.
Сэм нахмурился. В жизни не встречал более решительной и настойчивой женщины и более упрямой.
Он резко повернулся и направился к шахте. И тут же остановился: Фейт стояла на краю темноты.
Он подождал, пока не успокоился пульс. Фейт подошла к костру - под мышкой книга в бумажной обложке, к животу прижата старая банка из-под кофе.
– Спагетти и мясные шарики, - пробормотала она. Лицо ничего не выражает, глаза пустые и усталые.
– Я говорила тебе, что «Илайджа Джейн» готовится открыть линию консервированных продуктов? По-видимому, мы начнем с соуса чили.
– Почему ты не садишься?
– ласково спросил он.
– Нам сейчас надо поесть.
– Если она хорошо пойдет, мы к соусам добавим линию супов.
У огня Фейт казалась особенно бледной и потерянной. У Сэма мелькнула мысль: будь он великаном, она все равно бы его не заметила.
– Фейт, пожалуйста!
– Он чувствовал себя бессильным. Как заглянуть в нее? Что там происходит?
– Садись.
– Я пытаюсь представить, как это было.
– Не моргая, она смотрела в огонь.
– Спрятаться в дыре, одному, в темноте, и долбить скалу час за часом, день за днем. И в конце жизни, - она подняла вверх банку из-под кофе, - все, что осталось от одинокой работы, - ржавая банка с галькой?
Она заглянула в банку, вытащила камень и швырнула его в огонь.
– У него была моя фотография. Снимок после окончания школы.
– Фейт достала снимок и уронила книгу на землю.
– Я нашла ее между страницами двести тридцать шестой и двести тридцать седьмой. Это Марк Твен, «Жизнь на Миссисипи». Он читал классиков - Хемингуэя, Фицджеральда, Стейнбека. Еще один сюрприз.
Сэм тоже был удивлен. Бывая в шахте раньше, он не обращал внимания на книги. А она не только обратила, но и полистала и нашла свою фотографию.
– Фейт, позволь мне…
Он подошел к ней, но она отпрянула. Глаза сверкали, яркие и злые.
– Я имела право знать! Они слишком много мне должны.
– Они не хотели обижать тебя. Диггер, твоя матушка, Джозеф. Они все любили тебя.
– О да, Джозеф! Меня не назовешь несчастливой.
– Теперь в голосе звучало раздражение.
– У меня было целых два отца. Одному я никогда не могла угодить, и он редко бывал дома. А другой не хотел иметь со мной ничего общего.
– Она уставилась на фотографию. Хочешь услышать кое-что забавное, что я никому не рассказывала? Когда я была маленькой, я часто фантазировала, будто у меня другой отец. Настоящий, который приезжает и забирает меня и мою мать. Мы где-то живем, может быть, даже в горах. Какие глупые мечты, Сэм. И в результате - банка, полная ненужных камней.