Как повергнуть герцога
Шрифт:
— Прошу прощения, — проговорил Себастьян. В правой руке он держал большой чёрный саквояж, но не сделал ни малейшей попытки поставить его на пол или войти в комнату. — Похоже, мой визит пришёлся некстати. Я вернусь позже…
— О, нет, — выпалила Хэтти. — Мы как раз собирались уходить. Ваша светлость.
— Да, — подтвердила Люси, — считайте, что нас уже здесь нет.
Губы Себастьяна дёрнулись, как будто он с трудом удерживался от смеха.
— Пожалуйста, проходи, — с обманчивым спокойствием проговорила Аннабель, в то время как рядом с ней на диване подруги впопыхах собирали забытые шпильки
Его взгляд упал на чайный столик.
— Как насчёт шерри из Хереса.
Аннабель издала звук, напоминающий, то ли смех, то ли стон.
В тот момент, когда дверь за подвыпившей компашкой подруг закрылась, Себастьян тут же поставил саквояж на пол, бросился к Аннабель и обнял её. Комната погрузилась в тишину. Аннабель наслаждалась его крепкой мускулистой грудью. Восхитительным ароматом морозной свежести, исходившей от его шеи. Наконец-то, они снова оказались в объятиях друг друга. У неё закружилась голова от внезапной близости, от шерри, от двухнедельной разлуки. Она подняла голову ровно в тот момент, когда он обхватил ладонью её затылок, и их губы тот час слились в страстном поцелуе. Себастьян издал низкий стон, отчего пальцы на ногах Аннабель сжались. Она хваталась за его плечи, затылок, шелковистые волосы. Он нежно прикусил её нижнюю губу, затем провёл по ней языком, и Аннабель тихонько ахнула.
Себастьян отстранился, прерывисто дыша.
— Я не должен был оставлять тебя так надолго, — сказал он, изучая Аннабель своими светло-серыми глазами. — Мне жаль, что прервал вашу вечеринку с шерри, но я приехал намного раньше, чем ожидал, и не мог больше ждать встречи.
Он обхватил её лицо тёплыми ладонями. Несмотря на выпитое вино, Аннабель чувствовала на губах уникальный вкус Себастьяна. Лучший вкус в мире!
— Боюсь, я немного пьяна, — сказала она.
Он тихо рассмеялся.
— Очевидно. — Себастьян осторожно коснулся большими пальцами её скул. — Ты сильно порозовела.
Аннабель закрыла лицо руками. Себастьян отнял их от её лица, переплёл свои пальцы с её и прижал к шёлковому жилету на груди. Теперь под правой ладонью Аннабель уверенно билось его сердце.
— Любовь моя. — На его лице появился герцогский вариант раскаяния. — Погода тормозила меня на каждом шагу. Прости меня.
Она потянула его за пуговицу жилета.
— Я понимаю, что тебе пришлось уехать в угоду обществу. Но меня смутило, что ты вернулся в Англию и уехал в Шотландию.
Он поймал её руку и поцеловал в запястье.
— Я боялся, будет безрассудно оставлять за собой след из писем о деталях моей миссии.
Аннабель нахмурилась. С явной неохотой Себастьян выпустил её из объятий и пошёл за своим саквояжем.
С округлившимися от удивления глазами она наблюдала за тем, как он ставит саквояж на диван и достаёт из него чёрный бархатный футляр. Когда Себастьян открыл крышку и показал содержимое, Аннабель невольно ахнула. Внутри лежало бриллиантовое ожерелье с изумрудными подвесками размером с детский кулачок.
— Что всё это значит? — с трудом выдавила она.
— Изумрудное ожерелье из фамильной коллекции драгоценностей.
Всё ещё ослеплённая великолепием украшения, Аннабель посмотрела на саквояж.
— Есть
— Да.
— Но…
— Я хотел, чтобы ты успела выбрать одно для свадебной церемонии.
Она покачала головой, совершенно сбитая с толку.
— То есть… ты был… не в изгнании, а отправился за драгоценностями?
— Это не просто драгоценности, — осторожно проговорил он. — А символы. Фамильные реликвии. И на данный момент они по праву принадлежат тебе. Все женщины Монтгомери надевали одно из коллекции в день своей свадьбы.
Реликвии. Вне всякого сомнения, бесценные. Они будут принадлежать ей до тех пор, пока их старший сын не станет герцогом и не женится. Аннабель оказалась совсем не готова к тому, как быстро к ней приближалось будущее. Дети. Их свадьба… внуки…. Что, если она не сможет подарить ему сына? Что тогда? Желая успокоить, Себастьян взял её за руку.
— В чём дело, дорогая? — Его голос был спокоен, но глаза прищурились. — Ты выглядишь встревоженной.
Она встревожилась не на шутку.
"Я не хочу тебя подвести, — подумала Аннабель, — не хочу, чтобы мы о чём-то пожалели. Я готова вступить в этот странный новый мир, но что, если нам не позволят стать счастливыми?"
Херес взбунтовался в желудке. Она сделала глубокий вдох. Себастьян здесь, он вернулся, а Аннабель собиралась свалить на него все свои невзгоды. Едва ли поведение достойное герцогини.
— Просто разволновалась, — ответила она. Что не было ложью.
Он явно раздумывал, следует ли на неё надавить, чтобы добиться всей правды. Наконец, Себастьян проговорил:
— Я понимаю, о чём тебя прошу. Понимаю, что прошу о многом. — Его глаза метнулись к ожерелью, мирно поблескивающему на красной бархатной подушечке.
Внезапно она всё поняла, сердце сжалось. Аннабель переплела свои пальцы с его.
— Ты должен знать, что я предпочла бы провести лишний день с тобой, чем получить саквояж с бриллиантами.
Он одарил её самой нежной из улыбок.
— Я знаю. — Такие простые, но очень многозначительные слова. Сопоставимые с признанием в любви.
Тиски, которые сжимали её грудь весь день, даже когда она радовалась платью, пила шерри и смеялась, нет, с того самого момента, когда Себастьян уехал, наконец разжались. Аннабель улыбнулась.
— Изумруды прекрасно подойдут к моему платью, — сказала она. — Идут ли серьги в комплекте?
После того как Себастьян помог ей спрятать серьги в сейфе в спальне, он ушёл. Слишком быстро. Но по негласной договорённости они решили не делить постель, пока не станут по-настоящему принадлежать друг другу.
— Можно подумать, что мы собираемся ограбить банк, а не на свадьбу, — пробормотала Хэтти, пытаясь разглядеть Вестминстер сквозь сетку на окне кареты. Они ехали по одному из четырёх маршрутов в одной из четырёх карет без опознавательных знаков, направлявшихся к регистрационному бюро. В здание девушки должны были попасть через чёрный вход, скрываясь под чёрными зонтами, но не от неожиданного ливня, а от тех журналистов, которым удалось выяснить дату и место самой скандальной свадьбы. Как Хэтти удалось убедить мать позволить ей присоединиться к процессии, никто не знал. Скорее всего, она просто сбежала.