Как приручить Обскура
Шрифт:
Он гладил Криденса по ягодицам, и тот прижимался к руке, постанывая и хмуря брови. Грейвз стоял над ним на коленях, между широко разведёнными ногами, упираясь ладонью в покрывало за плечом Криденса.
— Сейчас ты будешь слушать меня и мои руки, — сказал он. — Подними бёдра выше. Не так высоко, — поправил он, когда Криденс потёрся членом о его живот. — Это время для других ласк. Трогать член ты сегодня не будешь.
— Да, сэр, — ответил Криденс, сдержанно выдыхая.
Грейвз погладил его между поднятыми ягодицами, легонько похлопал по ним:
— Не сжимай.
Криденс постарался расслабиться. Грейвз
Грейвз знал, что так будет. Криденс так долго жил под грузом стыда за себя — за эрекцию, за наличие члена, за смутные телесные желания — что над ним придётся долго работать, прежде чем он сумеет избавиться от воспоминаний, застрявших в теле.
— Не торопись, мой мальчик, — сказал Грейвз, заметив, что тот начал хмуриться от досады, — у нас впереди вся ночь. И эта… и все остальные.
Криденс выгнулся навстречу руке, будто впервые поверил, что Грейвз хочет его.
— Я хочу быть вашим… — прошептал он, устремляя взгляд в потолок. — Вашим всегда… Я хочу…
Он прервался, жалобно поднял брови, шаря глазами по потолку, будто пытался найти там слова.
— Я столько всего… — начал он и опять остановился. — Я никогда… Я не знаю, — беспомощно выдохнул он.
— Я знаю, — ответил Грейвз, глядя ему в лицо. — Я знаю, чего ты хочешь. Я сам всегда этого хотел. Я думал о тебе с нашей первой встречи. Я не знал тебя, но хотел тебя. Вспомни, как тебе было тепло.
— С вами… — выдохнул Криденс, балансируя на грани транса от спокойного негромкого голоса.
— У меня было много желаний, — сказал Грейвз. — Все — о тебе.
— Я хочу их все, — прошептал Криденс, закрывая глаза, пытаясь задержать его пальцы, сжав ягодицы.
— Расслабься, — тихо сказал Грейвз, — или ты не сможешь дать мне то, что мне нужно. Ты должен стать открытым… мягким. Свободным.
Криденс глубоко вздохнул, его лицо разгладилось, он опустил бёдра, коснулся задом покрывала — и Грейвз почувствовал, как напряжённые мышцы проминаются, расслабляются, будто внутри распускаются слишком туго натянутые струны.
— Свободным… — прошептал Криденс, уголки губ у него дрогнули.
Грейвз негромко произнёс безотказное заклинание, и его пальцы увлажнились.
— Очень хорошо, мой мальчик, — сказал Грейвз, целуя его в жёсткую линию челюсти, мягко нажимая пальцами на промежность сразу за мошонкой. — Запомни, что ты сейчас чувствуешь.
— Счастье… — прошептал Криденс. — Я такой лёгкий…
Грейвз провёл рукой ниже, погладил, щедро увлажняя смазкой вход, и скользнул внутрь указательным пальцем, аккуратно и плавно, сразу на всю длину. Криденс тихо вскрикнул и выгнулся, прижимаясь задницей к покрывалу. Он резко дышал, будто какой-то из страхов вернулся к нему. Грейвз не шевелился, давая ему время привыкнуть. Тесные мышцы сжали палец у основания с такой силой, что он чувствовал собственный пульс.
Конечно, проще было бы всё время поддерживать Криденса в сладком покорном забвении, тогда не пришлось бы ему ничего объяснять, не пришлось бы даже учить — можно
— Не бойся, — сказал Персиваль, пригибаясь к нему, чтобы Криденс чувствовал тепло его тела.
— Я… не боюсь… — судорожно выдохнул Криденс, уцепившись за его плечи. — Я не боюсь… Мне не больно… Я только…
— Я знаю, — сказал Грейвз, ласково касаясь губами его груди. — Ты не привык. Это кажется странным. Не бойся, — повторил он. — Я хочу тебя именно так.
Криденс глубоко вдохнул, выпустил из стиснутых пальцев рубашку.
— Покажите… — попросил он.
Грейвз медленно вынул палец почти целиком, погладил ощутимо напряжённое кольцо мышц, втолкнул снова. Криденс вздрогнул от толчка всем телом, мотнул головой набок, закусил костяшку пальца. Волосы мягкими кольцами закрыли его лицо — сомкнутые дрожащие ресницы, изломанные острые брови, яркие шершавые губы, светлую родинку на спинке носа. Раскинутый на гладком покрывале, на тёмно-синей ткани с матовым отблеском, он казался почти светящимся. Если бы талантливый художник увидел его — если бы Грейвз позволил хоть одной живой душе увидеть Криденса вот таким — никакая загадка никакой Моны Лизы не сравнилась бы с этим краешком губ, приоткрывших белые зубы.
Грейвз медленно скользил одним пальцем наружу и внутрь, наблюдая, как непривычные, поначалу неудобные ощущения зажигают в Криденсе удовольствие. Тот постанывал, тянул бёдра вверх, предлагая войти глубже. Скользнув одной рукой по груди, потёр ладонью сосок, провел по животу, задержав дыхание — и увёл ладонь в сторону, на бедро, не коснувшись члена.
— Молодец, мальчик мой, — прошептал Грейвз, целуя вздымающуюся от вздохов грудь. И скользнул внутрь двумя пальцами. Криденс запрокинул голову с беззвучным стоном, скомкал в кулаках покрывало, надеваясь на пальцы, обхватывая их так сильно, как только мог.
— Разожмись, — тихо скомандовал Грейвз. — Мягче… Учись раскрываться.
— Я… — прошептал Криденс, выгибаясь волной и сжимаясь ещё теснее, — я не знаю, как… я не умею…
Грейвз прижал его к кровати всем весом, Криденс распахнул глаза, раскрыл губы, ошеломлённый такой близостью. Грейвз медленно отстранился, оставив его распластанным.
— Представь, что ты не удерживаешь мои пальцы, а выталкиваешь, — негромко сказал он.
Криденс слегка покраснел, сдвинул брови. Попытался — но почти безуспешно.
— Ещё, — спокойно сказал Грейвз, легонько поглаживая его изнутри. — Смелее.
Криденс глубоко вздохнул, продолжая заливаться краской.
— Простите… — прошептал он, выпадая из сказочного мира новых удовольствий в робость и неуверенность.
— Криденс, тебе нечего бояться со мной, — негромко сказал Грейвз, нависая над его лицом. — Сделай, как я сказал. Я жду.
Тот вздохнул ещё раз, закрывая глаза, — и Грейвз почувствовал мягкое сопротивление. Он позволил пальцам выскользнуть почти полностью — и резко толкнул их обратно, сквозь сжатые мышцы. Криденс вскрикнул от неожиданно острого наслаждения — и расслабился.