Как приручить Обскура
Шрифт:
— Да, это правда, одной совы не хватит, чтобы контролировать поголовье мышей, — Ньют тоже рассмеялся. — Но Хоуп тоже будет на них охотиться, а вдвоём они справятся.
Криденс переводил взгляд с одного на другого, явно не вполне понимая причину веселья, но тоже улыбался.
— Слушайте, Ньютон, — сказал Грейвз, отсмеявшись, — скажите, а есть полный список живности, которую необходимо держать в доме приличному английскому чародею?.. Кто ещё мне потребуется?.. Олень?.. Волк?.. Выводок белок?..
— Белки у вас есть, — тот кивнул за окно, — я заметил дупло там,
— Надеюсь, для них мне не понадобится разводить каких-нибудь сверчков?..
— Хоуп любит сверчков, — вставил Криденс и явно не понял, почему Грейвз расхохотался ещё раз.
Вечером Грейвз зашёл к нему перед сном. Криденс лежал в постели и ждал, из-под подушки торчала рукоять новой волшебной палочки. Персиваль сел на край постели. Пожалуй, следовало подвести итоги этого долгого дня, но в голову не приходило никаких нужных слов.
Криденс осторожно высунул руку из-под одеяла, взял Грейвза за пальцы и потянул к себе, прижался к его ладони горячей щекой.
— Спасибо, сэр, — прошептал он. — Когда я мечтал, что вы заберёте меня к волшебникам, я не думал, что это будет так. Что вы будете так добры.
— Я делаю это, потому что мне нужно, чтобы ты научился владеть своей силой, — сказал Грейвз. — Сейчас я помогаю тебе, а потом ты сделаешь кое-что для меня. Это честная сделка.
— Что мне надо будет сделать?.. — Криденс поднял глаза. Ресницы у него были густыми и такими пушистыми, что казалось — глаза подведены чёрным.
— Это будет не скоро… я надеюсь. После того, как ты как следует научишься колдовать. Я хочу вернуться в Америку.
— Вы не можете вернуться сейчас?..
— Нет, — хмуро сказал Грейвз. — Мне не с чем возвращаться. Я сбежавший преступник, все считают, что я помогал Гриндевальду.
— Но ведь это не так!..
— Это не так, — подтвердил Грейвз. — Но я не могу это доказать.
— Вы хотите, чтобы я помог вам?..
— Нет, — Грейвз хищно улыбнулся. — Я вернусь не для того, чтобы оправдываться, а чтобы забрать всё то, что у меня отняли. И наказать тех, кто был в этом замешан.
— Вы хотите их убить?.. — тихо спросил Криденс.
— Хочу. Но не стану, если будет другой выход. Меня устроит справедливый суд над теми, кто помогал Гриндевальду.
Криденс тихонько выдохнул.
— А вы уже убивали людей?.. — спросил он.
— Да. И не только людей. Гоблинов… чудовищ.
— Чудовищ — таких, как я?..
— Ты не чудовище, Криденс, — Грейвз положил ему руку на голову. — Ты мальчик, которому запрещали быть собой. Ты волшебник.
— Я убивал тех, на кого очень злился…
— Это не совсем так, поправил Грейвз. — Убивал не ты. Убивала сила внутри тебя. А она появилась от того, что тебе долгое время было очень больно и очень страшно. Она часть тебя, но она не весь ты.
— Но она убивала!.. Мистер Шоу, и Мэри Лу, и Честити…
— Я не говорю, что ты полностью невиновен, — спокойно сказал Грейвз. — Я говорю о том, что ты не мог контролировать эту силу. Ты стал обскуром не по своей воле, а потому, что твоя жизнь была невыносима. Отчасти ты виноват в том,
— Кто?.. — шепотом спросил Криденс.
— Обстоятельства, которые лишили тебя родителей. Обстоятельства, которые привели тебя к Мэри Лу. И Мэри Лу, которая ненавидела магию. Ты виноват в последнюю очередь.
— Вы правда так думаете?.. — с надеждой прошептал Криденс.
— Я убеждён в этом.
Грейвз наклонился, поцеловал его в лоб.
— Сэр… Я могу что-то сделать для вас?.. — нерешительно спросил Криденс.
— В другой раз, мой мальчик. Сегодня просто выспись… для меня.
Простые мужские радости
Персиваль Грейвз считал себя ленивым человеком. Всё, что можно было сделать взмахом палочки, он именно так и делал.
Хорошо. Почти всё.
Он предпочитал собственными руками связывать узел галстука и скручивать сигареты. Не потому, что думал, будто так они получаются лучше — нет. Он любил сам процесс.
Поднять подбородок, пропустить сквозь пальцы гладкую ленту из атласа, шёлка или тончайшей шерсти с благородным матовым блеском. Накинуть на шею, на поднятый воротничок, выровнять концы, чтобы галстук с лёгким шелестом проехался по рубашке. Перехватить его пальцами, подбородок ещё чуть выше, перекрестить концы — и завязать классический крупный Виндзор или Ганновер, для особых случаев — Платтсбург. Опустить воротничок, скрепить зажимами. Посмотреть на себя в зеркало и остаться довольным.
Или же, например, бритьё. Большинство волшебников отпускало усы и бороды, лишь немногие пользовались простенькими чарами, подрезая волосы у корней или заставляя их выпадать. Волшебницы вроде бы тоже чем-то таким пользовались, но где и как — об этом Персиваль ничего не желал знать. Некоторые любители прихвастнуть брились режущими чарами — выглядело это довольно эффектно, но можно было случайно остаться без лица.
Грейвз предпочитал опасную бритву.
Он сам считал эту привычку несколько старомодной, но, в конце концов, если не возводить старомодность в абсолют и не поклоняться ей, как божеству, она бывает уместна. И бритьё по утрам было одной из его любимых маленьких радостей, которые он себе позволял.
Раньше.
Стоя перед зеркалом, он держал раскрытую бритву в руке. Смотрел себе в глаза. Пальцы подрагивали. Хотелось разбить своё отражение, исполосовать лицо порезами, чтобы густая яркая кровь полилась по щекам.
Тихо, тихо, Персиваль. Это ты.
Это ты.
Это — ты.
Он глубоко вдохнул, прикрыл глаза. Снова посмотрел на себя.
Это не он. Это ты.
Ты.
Грейвз щелчком закрыл бритву, положил на полку над раковиной, полной горячей воды. Сел на край белой чугунной ванны, уперся ладонями в колени. Домашний халат скользил под руками. Грейвз смотрел на переплетение тростниковых ветвей, пущенное по чёрному блестящему атласу, на однотонные матовые отвороты и манжеты, складки ткани, швы. Он смотрел на свои руки, на потускневшие ногти с неровным краем, на тёмные жёсткие волоски на тыльной стороне ладони.