Как приручить принцессу
Шрифт:
Мне все еще невероятно страшно и я не знаю, что будет дальше, но, кажется, пришло время извлечь из закромов остатки моего оптимизма.
— Доброе утро, — осторожно, но вежливо поздоровалась я.
Одетый в чистую рубашку Лаэрт стоял посреди комнаты и вытирался посеревшим от старости полотенцем. С его потемневших от влаги волос падали капли на лицо, рубашку и пол. Один его вид пробуждал во мне острое желание… желание поскорее вымыться.
— Где я могу помыться? — выпалила я, не в силах более сдерживаться.
Во дворце я привыкла к определенным стандартам чистоты.
* * *
* прим. автора: здесь и далее под «русалками» подразумеваются славянские русалки. Морские девы с хвостами если и будут упоминаться, то как мермеиды.
Лаэрт охотно сообщил мне, что за домом имеется бочка с дождевой водой. Есть еще колодец, но он расположен чуть в стороне от дома, так что придется пройтись туда и обратно с ведрами. Да и вода там ледяная, а в бочке «как парное молоко».
Полуразрушенная баня, которую мне также гостеприимно предложили, доверия не внушала. Нет, какое-то подобие интимности она, конечно, обеспечивала, но крыша, казалось, вот-вот готова была рухнуть на голову.
— Я, пожалуй, просто умоюсь, — наконец, решила я.
Зубного порошка в инкрустированной жемчугом шкатулке у Лаэрта ожидаемо не обнаружилось.
— Веточкой, моя дорогая, веточкой, — указал мне муж на дерево, росшее за домом.
Кое-как умывшись и почистив зубы, я расправила платье настолько, насколько было возможно и расчесала волосы пальцами. Мои золотые локоны теперь были больше похожи на мочалку. Причем мочалку, которой изрядно попользовались, а потом бросили где-то в углу. Никогда не считала себя особенно тщеславной, но мне нравится быть красивой. Так же как нравятся изящные безделушки, изысканные платья и великолепные картины.
— Раз уж ты сегодня новенькая в этом доме, завтраком, так и быть, займусь я.
Я благодарно кивнула мужу. Всегда нужно быть вежливой по отношению к тем, кто тебя кормит. Я усвоила это после того как однажды осталась без еды почти на два дня. Идеальным ребенком я не была никогда, а в тот раз, видимо, была особенно несносна и моя няня решила, что это послужит мне неплохим уроком. Не могу совсем уж ее винить, уж я-то знаю, какой отвратительной временами бываю. Закончилось все тем, что я сбежала на кухню, где меня и нашли через несколько часов, перемазанной сливками и клубникой. Главный повар был в ужасе. Меня тогда крепко наказали. Неподобающее поведение для юной принцессы и все в таком духе. Разумеется, чепухе о том, что меня морят голодом, никто не поверил. Глупости такие. Разве может эта достойная и уважаемая женщина причинять вред ребенку? Няню рассчитали полгода спустя, когда выяснилось, что она подворовывала. Мажордому господину Хьюму без труда поверили, когда он заявил, что видел, как няня присвоила себе жемчужное ожерелье, подаренное принцессе на день рождения.
Сидя на стуле и неловко сложив руки на колени, я наблюдала за Лаэртом. Он, опустившись на деревянный
Молчание становилось все более неловким, и я отчаянно искала подходящую тему для разговора. Если я хочу остаться здесь, а не блуждать по стране, выпрашивая милостыню, нужно налаживать контакт с мужем. Нужно…
Перед глазами снова все начало расплываться от слез. Я решительно тряхнула головой. Хватит! Бесполезные рыдания это худшее, что я могу сделать сейчас.
— Очень милый дом, — выпалила, наконец, я.
— Да? — с легким удивлением поднял голову Лаэрт. Он бросил быстрый взгляд на комнату, словно проверяя, не изменилось ли тут что-то, пока он рылся в шкафу. — Пожалуй. Никогда не обращал на это особенного внимания.
— Ты говорил, что проводишь здесь не очень много времени.
— Верно. Говорил.
Он подхватил пыльную банку с неизвестным содержимым, холщовый мешочек и, наконец, глиняный горшочек, и понес все это к выходу.
Немного подумав, я поспешила следом. Выскочив из дома, я пожалела, что промедлила. Муж как сквозь землю провалился. Сердце мое забилось часто-часто, будто пытаясь вырваться из груди и отправиться на поиски единственного человека, который у меня остался в целом свете.
Он ушел. Бросил меня и ушел. Еще бы! Кому нужна такая обуза? Он думал, что отец даст за меня приданое, а теперь, окончательно убедившись, что денег не будет, бросил меня здесь и ушел своей дорогой. Быть может это даже и не его дом вовсе. Просто увидел какую-то хибару, остановился переночевать, а наутро решил, что с него хватит. Может, он еще собирался дать мне шанс, пока я не начала пытаться вести светскую беседу, но потом убедился, что я для него бесполезна и просто…
— Ну ты идешь?
Волна облегчения пробежала по телу. Не ушел. Не бросил.
Лаэрт обнаружился за домом. Если бы я поразмыслила минутку прежде чем погружаться в пучину паники, смогла бы и сама догадаться, где он. Впрочем, разве паника появляется вовремя? Это всегда ужасно некстати.
Муж возился с парой кирпичей и какой-то странной металлической штукой с круглым отверстием. Я молча стояла рядом, полностью безразличная к его занятию. Важно было лишь одно: он здесь, я не осталась совсем одна против огромного и негостеприимного мира, который ест принцесс вроде меня на завтрак.
Лишь когда Лаэрт разжег огонь и поставил в круглое отверстие казанчик с водой, я сообразила, что именно он сооружал. Очаг. Странная штуковина с парой кирпичей это своеобразная версия плиты.
Преисполненная облегчения от удачной догадки, я радостно улыбнулась.
— Проголодалась? — по-своему понял Лаэрт. — Уже почти готово. Можешь пока принести из дома кружки. Ты здесь хозяйка, тебе и карты в руки.
Я торопливо направилась к дому, пытаясь укрыться от его прямого и будто бы обвиняющего взгляда. «Ты здесь хозяйка» — сказал он. Эти слова словно были выжжены на внутренней стороне моих век. Хозяйка. Жена.