Каллиграфия
Шрифт:
– Я всё еще не понимаю, - пробормотала Джулия.
– Разве от правильного написания иероглифов зависят судьбы людей?
– Хм, судьбы, - усмехнулась японка.
– Точнее и не выразишься. А имена - ключи к спасению. Дощечки, с которыми тебе предстоит работать, вырезаны из древесной коры, и каждой сакуре соответствует своя дощечка. Нет ничего проще, чем перепутать таблички местами, поэтому-то я принимаюсь за письмо лишь на свежую голову. Мало лишь грамотно вывести символ, надо еще и безошибочно «привить» дощечку.
–
– догадалась Джулия.
– При выполнении обряда разум должен находиться в абсолютном покое. Но мой разум далек от того, что называется mediis tempestatibus placidus,[4] - поспешно заметила она.
– А характер... кому как не тебе знать, что он неуравновешен?!
– Чем не повод укротить бурю?
– пошутила Аризу Кей.
– Для почина дам тебе одно имя. Его мне прочирикала синичка. Клеопатра.
– Знатное имя! И ты доверишь мне такой важный шаг?
– Потренируйся-ка вначале на бумаге. Как осмелеешь, подзови меня, - сказала Аризу Кей, вручая ей толстую кисть.
– И не нервничай, тебе ведь не картину заказали! Куда хуже пришлось Монаху Шубуну из Киото. Прежде чем изобразить знаменитое «Чтение в бамбуковой роще», он провел вдали от родины долгие годы. Что такое, по сравнению с этим, два-три часа?
– Ты права, - вздохнула студентка, макая кисточку в чернила.
Она промучилась с заданием до зари, а хранительница то и дело подбегала и справлялась, как продвигается работа, на что Джулия мрачно показывала ей исписанные листки, и все вопросы тотчас отпадали. Она умудрилась испачкать тушью лицо, руки и даже блузку.
– Ничего, я отстираю, - утешала Аризу Кей.
– Ты, главное, не сдавайся.
Но после тысячной попытки она таки сдалась и с досады опрокинула чернильницу. Кисточка полетела в траву. Пыхтя, как паровоз, девушка откинулась на спинку бамбуковой скамьи и прикрыла глаза.
– Отныне меня будет мутить от одного только упоминания о каллиграфии, - объявила она сбивающимся голосом.
– Всё не так плохо, - прозвучало над ухом приглушенное сопрано японки.
– Ты справилась!
– А? Что?
– осоловело спросила Венто.
– Твоя табличка! Она готова! А теперь следуй за мной: организуем (хи-хи) гнездышко для Клеопатры.
Итак, дерево приняло дощечку, и та намертво срослась с корой, как если б была промазана клеем. Воодушевленная событием, студентка открыла в себе второе дыхание и небывалую прыгучесть. Она исполнила вокруг сакуры ирландский танец, и, ничуть не запыхавшись, сообщила, что с этого дня берет на себя ответственность по уходу за растением, после чего резво ускакала за ограду - оповестить сэнсэя.
Кристиан пытался обрести равновесие. Он был разбит, как покромсанный бурей корабль. Разломан на куски. Мысли толклись в его бедной голове подобно тому, как суетятся матросы, впопыхах
– Прекратится это когда-нибудь?!
– простонал он, застыв в позе «Журавль расправляет крылья». И тут за соснами замаячила фигурка Джулии.
«Мой ненаглядный, иссушающий сирокко, - подумал он, завидев развевающиеся на ветру кудри ученицы.
– Ведь ты виной всему, что со мной происходит».
Она выбежала на пляж, и ей в лицо дохнул вечерний бриз.
– Синьор Кимура! Я вас повсюду разыскиваю! Никогда не поверите! Это нечто грандиозное!
– запрыгала она.
Человек-в-черном невольно заулыбался.
– Что ты еще натворила?
– У меня получилось, получилось! Аризу... посвятила меня в свою тайну, и теперь я счастливая хозяйка целого дерева,... дерева Клеопатры!
– А кто такая Клеопатра?
– Жертва работорговцев!
– выпалила Джулия, и Кристиану сделалось не по себе. Ее слова обладали поистине магической силой!
– Ай-яй, вы снова увяли. Не к добру, - молвила студентка, утратив задор.
– Сегодня вы мне определенно не нравитесь.
«Работорговцы... От них столько вреда, столько страданий. Зачем я связался с ними?!»
Внезапно Кристиан сжал ее руки и устремил на нее долгий, пронзительный и безмерно глубокий взгляд.
– Я бы так хотел быть откровенным с тобой, но...
– он запнулся.
– Вот что: если однажды ты намеришься отыскать логово этих преступников, можешь рассчитывать на мою поддержку.
– Бесконечно вам признательна, - пробормотала Джулия, высвобождая руки.
– Я и не помышляла об этом. Очистить улицы от мошенников, убийц и сутенеров... Знаете, вы подали мне блестящую идею!
Она оглянулась на море: солнечный диск утопал в невесомой дымке. Ярко-розовые облака - точно такие, как на одном из фотографических пейзажей Паулу Флопа, - застелили полнеба, а на сатиновый берег лениво наползали потемневшие волны.
– День на исходе. Как бы не хватились нас в Академии...
– сказала она, затрепетав под его пристальным взором.
[4] Спокоен среди бурь (лат.)
Глава 4. Выбор Лизы
Взмокшего и всклокоченного Франческо швыряло из кабинета в кабинет, в отведенной ему лаборатории штормило, а его самого видели то с огромным термометром в кармане, то с непомерного объема цилиндром под мышкой. В его калькуляторе села батарейка, часы барахлили, а крыса, которую он собирался зарезать в целях эксперимента, забилась под громоздкую установку для получения дистиллированной воды и ни в какую не желала вылезать.