Каллиграфия

Флоренская Юлия

***

Джулии не составило труда отпроситься с урока чистописания, чтобы подоспеть на помощь хранительнице. Японка и еще трое мальчишек-индийцев окружили внушительной величины бутылочное дерево с реденькой цветущей кроной и гадали, как бы так выгоднее сделать надрез на коре, чтобы и сакуре не повредить, и того, кто внутри, не поранить. Хранительница держала увесистый нож и уже замахнулась для удара, когда ее окликнули:

– Подождите! Без меня не начинайте! Можно мне попробовать?

–

Ну что ж, режь. Вот здесь и здесь, - показала Аризу Кей. Маленькие индийцы приготовились встречать друга по несчастью.

Кора поддалась на удивление легко, и из образовавшегося отверстия на траву брызнула жидкость. Джулия в испуге отшатнулась и выронила нож, а ребятишки захлопали в ладоши.

– Вылезай, Вазант! Вылезай же!

– Он там не задохнулся?

– Будьте покойны, милые мои, - заверила их Аризу Кей.
– Дерево обеспечивает плод всем необходимым, в том числе и воздухом.

– Как ты сказала? Плод?
– переспросила Джулия.
– Разве человек внутри рождается заново?

– Не совсем. Но его мысли обновляются, а от мыслей обновляется и организм. Это своеобразная терапия. Пострадавший помнит о своих злоключениях, но не так, как если бы пережил их наяву. Минувшие бедствия представляются ему не более чем сном.

– Но что же получается, деревья выхватывают беженцев из их мира, буквально как пылесос всасывает в себя...э-э-э... мусор?
– Джулия устыдилась за свое неудачное сравнение.

– Именно, - подтвердила Аризу Кей, и в этот момент из дупла высунулась чья-то взъерошенная голова. Потом оттуда собственной персоной вывалился Вазант и неуклюже растянулся на земле. Он был мокрый, точно искупался в Хуанхэ, и ошалевший, словно упал с другой планеты.

– Добро пожаловать!
– ласково сказала японка.

– Добро пожаловать, добро пожаловать!
– затараторили мальчишки и на радостях чуть не разорвали его на части.

– Я покажу тебе пагоду!
– рвался один.

– А я - холм, откуда видны горы!
– настаивал другой.

– Дайте же ему обсохнуть и прийти в себя!
– возвысила голос японка.
– Джулия, побудь с ними, пока я приготовлю Вазанту тонизирующий коктейль.

– А как же каллиграфия?
– растерялась та.

– Ах, ну да! Я попрошу Кристиана присоединиться к тебе.

Пламенный монолог Джулии о том, как отвратительно похищать детей, прямо-таки обескуражил синьора-в-черном, который чувствовал себя не в своей тарелке под невинными, чистыми взглядами спасенных. Полная негодования речь, казалось, поколебала его основание - так он изменился в лице. Твердая самоуверенность пошла трещинами, и он попросту сник за какие-то пять минут гневного выступления.

– Что с вами? Вам дурно?
– спохватилась Венто, когда он неожиданно сполз на землю по гладкому

стволу.
– Я, наверное, наболтала чепухи...

– Пустяки, - ответил Кристиан.
– Мне уже полегчало. Ой, а это что?
– Заведя руку за спину, он обнаружил квадратную табличку с черным витиеватым иероглифом. Табличка выпала из углубления в той самой сакуре, которая приютила Вазанта, и теперь на ее месте белела нежная ткань. Чтобы приладить ее обратно, надо было пригнуться к самым корням, но дерево раз за разом отторгало находку.

– Каково, а?
– изумилась Джулия.

– Мне никогда раньше не доводилось сталкиваться с таким количеством необъяснимых фактов, - честно признался Кимура.
– Это выбивает из колеи.

– Если чаша полна, в нее не добавишь вина, - пропела Аризу Кей, поднося Вазанту обещанную микстуру.
– Понадобится какое-то время, прежде ты избавишься от балласта в своей голове, чтобы постичь нечто новое.

– Моя чаша переполнена, не так ли?
– саркастически отозвался Кристиан.

– Увы, - сказала японка, глянув на него с грустью, так ей несвойственной.
– Я видела, как ты занимался тайцзи на взморье. Ты стремишься усовершенствовать тело, а ум оставляешь напряженным. Так ты едва ли опорожнишь свою чашу.

– Стоит задуматься...
– невзначай проронила Джулия.

– Лучше я пойду, - отчужденно сказал Кристиан, стряхивая с плаща лепестки.

– Куда?
– опешила Аризу Кей.

– Совершенствоваться.

Джулия с хранительницей переглянулись.

– Он обиделся, - заключила студентка.

– Кто же любит, когда его поучают? Но без горьких пилюль болезнь не вылечить...

– Болезнь? Разве кто-то болен?

– Каждый страдает своим недугом, потому и пилюли нужны разные, - отвечала Аризу Кей. Ее философское настроение отчасти передалось и окружающим: детвора приутихла, а итальянкой завладела печаль. Но омрачения в волшебном саду непродолжительны, они проходят в мгновение ока.

– Пособирайте-ка, ребятушки, хворосту, чтобы нам вечером снова разжечь костер, - вкрадчиво проговорила Аризу Кей, а сама увела Джулию в сторону, чтобы кое-что ей доверить.
– У меня к тебе просьба, можно даже сказать, поручение. Не надпишешь ли ты на тех дощечках, что в беседке, имена будущих моих подопечных? О туши и кистях я позаботилась.

– Будущих подопечных?

– Ты не ослышалась. Табличка, которая выпала из ячейки в дереве, являлась как бы проводником, связующим звеном между Вазантом и «утробой» сакуры. Иероглиф - ключевая деталь, это его имя. Когда две недели назад ты нагрянула в красную пагоду, оторвав меня от кропотливого процесса, знай: по твоей милости один из этих счастливцев, что бродят сейчас по саду, чуть было не лишился избавления.