Калтонхолл
Шрифт:
– Магия?
– вопросительно посмотрел тысяцкий на Лисандра и Джендри, но ответил Арлен Аддерли:
– Не думаю. Такие заклятья постоянной поддержки требуют, а значит, попросту истощат всех магов, что имеются.
Мастер Лисандр печально кивнул, подтверждая сказанное.
– Ворота - воротами, но и о стенах помнить надобно.
– сказал Реджинальд.
– Все, кто для ополчения не подойдет, иначе подсобить могут. Каменья да горшки с маслом кидать - дюжего уменья не требует. Тут и бабы, и детишки покрепче сгодятся.
– Вот еще!
– фыркнул Деннингтон.
– Не место им в битве, пусть
– И то верно.
– вторил ему Джендри.
– Негоже нам за их спинами прятаться.
Наместник, куда более трезво смотревший на обстоятельства, лишь покачал головой и проговорил:
– Пока разведка не подоспеет, решать не станем. Но и к такому готовыми быть надо.
Некоторые посмотрели на него с удивлением, но возражать не посмели. Реджинальд проедложил свой вариант:
– А об воротах я что думаю - в битве их заклинить следует, да укрепы вокруг возвести из телег да досок.
– Это еще зачем?
– злобно бросил Деннингтон.
– А если вылазку сделать понадобится? Видать, сотник, не все тебе по уму.
Наместник Аддерли, которому изрядно надоело слушать не относящиеся к делу нападки командира ополчения на сотника, раздраженно бросил ему, припомнив детскую сказку:
– Да кого ты тут на вылазку вести собрался, воин? Нам, помоги Небо, на стены-то людей бы хватило!
– Но Валлен! Я не могу молча смотреть, как этот изменник пытается ослабить нас!
– Пока что здесь мешаешься только ты!
– жестко осадил его Аддерли.
Деннингтон оскорблено вспыхнул, а его рука легла на рукоять меча. Скорее всего, он даже не думал пускать его в ход, жест был чисто инстинктивный, однако все подались в стороны от тысяцкого, а стража выставила острия алебард из-за спины Реджинальда. Лишь сам Аддерли остался неподвижен, но на его лице заходили желваки.
– Да ты в своем уме, Уилл?
– спросил наместник, глядя тому прямо в глаза.
Тысяцкий с долей удивления кинул взгляд на свою ладонь, сжимающую рукоять, поднял взгляд на наместника, а потом, шумно вздохнув, развернулся и зашагал прочь.
– Не самый разумный поступок.
– бросил ему вслед наместник с металлом в голосе, но тот никак не отреагировал и скрылся за углом поста стражи.
– И какой гнолл его укусил?
– тихо спросил Аддерли-сын, глядя вслед ушедшему.
– Не меняется наш воевода.
– горько усмехнулся мастер-кузнец Мервиг.
– В юности буен да горяч был, и с годами токмо вразнос пошел.
– Как будто нам без этого проблем не достает...
– раздраженно добавил сам наместник.
– Изнежился Калтонхолл, ослаб в распрях...
Участники разговора переглянулись, но ничего не ответили, и наступила тишина. Только тогда они заметили, что вокруг собралось уже приличное число людей, с интересом наблюдающих за происходящим. Явной толпы не было, но люди кучковались поодаль от них, делали вид, что заняты своими делами или пришли в лавку или корчму, но нет-нет, да бросали взгляды в сторону наместника и странного человека в форме городской стражи Калтонхолла рядом.
– Пора заканчивать, господа.
– делано улыбнувшись, сказал Аддерли.
– Слишком много лишних глаз и ушей стало. Есть кому что сказать?
Реджинальд ответил сразу:
– Одно токмо не успел досказать:
– Ясно. Что ж господа, ожидайте указов да готовы будьте - не миновать нам лиха.
Мастера гильдий города поклонились и стали уходить по центральной улице, а отец Джендри присоединился к наместнику в пути до главной площади.
___________________________________________________________________________
Деревенский староста из беженцев Иренвига Престон Джонс приблизился к очередным чернорабочим в доках Калтонхолла, проклиная свою судьбу. Каких-то три дня назад он спокойно жил со своей женой и двумя дочерьми в родной деревне Мэйсова Роща в иренвигском герцогстве, и даже помыслить не мог, что ему придется идти на нечто подобное тому, что ему наказали сделать сейчас. В ту злосчастную ночь его деревеньку, находившуюся довольно далеко к западу от Короткого тракта, окружила целая орда нежити с ужасающего вида главарем - высоким скелетом в кольчужной мантии и коротким посохом в костлявых руках. Это чудовище говорило на человеческом языке и приказало вывести всех в поле. Там оно спросило у крестьян, кто у них главный, и перепуганные до полусмерти односельчане тут же выдали Престона, к его отчаянью. Старосту, обмочившего портки от страха, схватили под руки два ужасно смердящих мертвеца и уволокли в сторону. То же, что произошло на его глазах с остальными, было настолько неописуемо ужасно, что старик, не выдержав подобного зрелища, свалился без чувств. Когда его отхлестали по щекам, и он, дрожащий как осиновый лист, предстал перед главным немертвым, тот задал ему простой вопрос:
– Хочешь, чтобы я повторил это с твоими чудесными детишками, старик?
В отчаянии Престон согласился на все, что тот потребовал, в слезах умоляя сохранить жизнь его детям. Скелет в мантии наложил на него какие-то чары, и приказал ему отправиться в Калтонхолл и сеять смуту среди жителей, рассказывая о мощи их врага и указывая им на то, что им не нужна война. Бедный староста сказал было, что он человек маленький, и ничего не смыслит в таких делах, на что тот жуткий монстр ответил иллюзией жестокой смерти его старшей дочери, после которой Престона вновь пришлось бить по щекам, чтобы он пришел в себя. Он схватил лишь дорожный плащ с капюшоном из дому и, поклявшись мертвецу выполнить его поручение во что бы то ни стало, выскочил вон.
Прибыв в Калтонхолл, он первым делом бросился простить помощи у стражи и наместника Аддерли, но стражники лишь потешались над полоумным стариком, а в ратушу его и на порог не пустили. В отчаянии, он пошел в светлицу, но там была такая толпа народу, что он не смог протолкаться к служителям - более молодые беженцы попросту задавили тщедушного старосту. А ночью случилось самое страшное - во сне ему явился тот чудовищный мертвец в мантии и, сказав, что Престон пытался обмануть его, показал ему во всех красках обращение его любимой жены в живого мертвеца. Затем он пригрозил, что если он еще раз попытается уклоняться от своей задачи, лич скормит его девочек их же матери. Поседевший за одну ночь на полголовы, Престон вскочил с лежанки в неподдельном ужасе, всполошив своим истошным криком всех обитателей приюта для беженцев, и умчался в темноту.