Камаэль

Люук Найтгест

Вздохнув было свободно, я с трудом закашлялся, стирая обильно струящуюся из носа кровь. Горло перехватило чем-то холодным, перед глазами всё поплыло, а я не мог даже толком шелохнуться. Судорожные вдохи не приносили облегчения, наоборот - адскую боль и желание дышать. Кровь струилась по губам и подбородку, оледеневшие мышцы непроизвольно сокращались и расслаблялись. Упав на холодный пол поезда, я судорожно захрипел, пытаясь взять под контроль хотя бы руку, чтобы снять удавку с горла. Послышался грохот - кто-то пытался открыть запертую дверь. Воздуха в лёгких категорически не хватало, а я проваливался в забытие.

– Льюис!
– обжигающе-крепкая пощёчина заставила меня сперва зажмуриться, а затем открыть глаза.

Всё плыло, шаталось и кружилось, возле носа оказалось что-то жутко вонючее,

прошибающее аж до самого мозга и едва ли не вызывающее тошноту. Попытавшись отстраниться, я понял, что сижу на чём-то твёрдом, а слабый, чуть влажный воздух касается щёк. В ушах звенело, а желудок собирался вот-вот вывернуть мой не самый хороший завтрак. Прижав ладонь ко рту, я постарался сдержать порыв, но ничего не получилось. Крепкая, уверенная мужская рука помогла мне склониться, и меня вырвало в рядом стоящую урну. Дрожь сотрясала всё тело, я жадно хватал ртом воздух, пытаясь надышаться впрок. Шея жутко болела, дыхание было хриплым, немного даже булькающим. Тёплые пальцы перебирали мои волосы, пока я протирал протянутым бумажным платком губы и пытался унять дрожь. Тут же к моим губам подставили бутылку холодной воды, начиная бесцеремонно вливать в меня жидкость.

– Прополощи рот и плюй.
– Скомандовал чересчур громкий голос Виктора, и я молча подчинился.

После того, как я прополоскал рот и напился вдоволь, я унюхал что-то сладкое, а через миг в мои губы ткнулась развернутая плитка белого шоколада.

– Ешь.
– Вновь приказным тоном произнёс брат, и я принялся уплетать шоколад, чтобы немного придти в себя.

Мир вокруг наконец перестал отплясывать безумные танцы дикарей, тело перестало трястись от слабости и нехватки кислорода, а я смог оглядеться по сторонам. Это уже явно был не Рино. Опрятная вокзальная платформа со скамейками, на одной из которых мы с братом сидели. Небо заволокли тучи, слышались отдалённые раскаты грома, вдалеке мелькали молнии. Кругом было достаточно пусто, но приемлемо.

– Ну и разукрасили же тебя, братишка.
– Мрачно вздохнул наконец Виктор, раскуривая сигарету и выпуская густое облако дыма, затем укоризненно на меня глянув.
– Почему ты не позвал на помощь?

– Я просто не успел.
– Просипел я, затем попытался откашляться и сплюнул на платформу розоватую слюну.
– Зеркало есть?

Хмыкнув, брат протянул мне свой коммуникатор. Глянув на своё отражение, я лишь поморщился - скула чуть раздулась и отливала благородной синевой, горло пересекала тонкая, красная линия, слегка кровоточащая, но, спасибо, ничего не взрезавшая мне, хотя леска, которой, судя по всему, это было сделано, могла бы это сделать. Переносица слегка посинела, а подбородок был разбит.

– Красота.
– Скептично улыбнулся я и тут же поморщился от прошившей лицо боли. Отдав брату телефон, я постарался прикрыть синяки волосами.

– Ты ещё свою спину не видел, красавец.
– Хохотнул вампир, встрепав мои волосы, чем вызвал очередное головокружение и боль.
– Там такая царапина вдоль всего позвоночника идёт, что страшно! Кого ты видел?

Я поднапряг память и описал мужчину, который на меня напал, замечая, как Виктор мрачнеет на глазах и начинает хмуриться, как улыбка сползает с его губ.

– Что, всё плохо?
– Со вздохом поинтересовался я, осторожно ощупывая нос и с облегчением вздыхая - горбинка не образовалась, боли особенной уже не было, а значит, за свою красоту я могу пока что не беспокоиться. Облизнув треснувшие губы, я глянул на вампира.

– Я не знаю, почему на тебя напал именно этот убийца, Лу. Но знаю, что мне нужно подтвердить свои опасения, свою версию. Всё может быть куда как хуже, чем мне кажется.
– Напряжённо произнёс мужчина и, сделав глубокую затяжку, выпустил облако дыма, затем прикрыв глаза.
– Через час наш поезд. Если дождь не начнётся, посидим пока здесь. Через девять часов мы должны быть в Сиэтле, а там нас встретят наши люди.

– Что-то мне подсказывает, что никто никого не встретит, Вик.
– Пробормотал я, следя за тем, как он с удовольствием затягивается и выпускает облако дыма. Дым слетал с его губ густыми облаками, обволакивая его лицо, а затем отлетая в сторону, уносимый лёгкими порывами ветра.

Запах кофе и карамели

щекотал моё обоняние, а вид брата будоражил воображение. Мрачный, серьёзный, с какой-то тайной грустью в глубине чёрных, как вороново крыло, глаз, лёгкой морщинкой меж бровей, он сидел на скамье, склонившись и оперевшись локтями на колени. Тёмная рубашка туманно обозначала очертания его широких плеч, сильной спины. Мурашки и дрожь прошлись по моему телу, а дыхание перехватило от воспоминаний о прошедшей ночи, о перекатывающихся под кожей мышц под моими ладонями. Вновь судорожно вздохнув, я отвернулся в сторону и стал смотреть на пейзаж. Ничего особенно интересного, кроме виднеющихся высоток не очень красивого вида и платформ, здесь не было. Прикрыв глаза, я стал принюхиваться к умопомрачительному аромату сигарет вампира, вслушиваться в его дыхание - спокойное, глубокое, уверенное. Что могло быть лучше всего этого? Наверное, было бы лучше, если бы мы оказались в спокойном времени, возле какого-нибудь камина, от которого пахнет лавандой и пышет жаром, а рядом сидит вечно недовольный Габриэль, пьёт чай и что-то нам вещает. Невольно поджав губы, я открыл глаза и перевёл взгляд на Виктора. Он замер, поднеся сигарету к губам, но так и не сделав затяжку. Молчал и мрачно смотрел на горизонт, сквозь здания и машины, сквозь всё. Что он видел или что хотел увидеть? Я не мог знать. Хотя очень хотел.

Вновь отвернувшись, я взял бутылку и сделал пару глотков воды. Живительный напиток! Вот только горло моё всё равно проклинало меня всеми проклятиями, которые когда-либо слышал наш мир. Тяжёлый вздох со стороны Виктора, и я повернулся к нему. Запустив пятерню в густые волосы, он мрачно рассматривал плитку платформы, пуская густые облака дыма. Сигарета его была скурена почти до фильтра, который уже побурел. Выкинув окурок в урну, вампир откинулся на скамью, всё так же запуская пальцы в собственные волосы. Его плащ висел на спинке скамейки, видимо потому что было жутко душно перед грозой. Первые капли робко коснулись моего лица, окропили сухую платформу, и здесь стало совершенно безлюдно. Но тучи не торопились проливать всю воду на нас сейчас, словно бы выжидали, ждали лучшего момента. Время до прибытия поезда сокращалось крайне быстро, несмотря на тягостное молчание, повисшее между мной и братом. Грохотало всё ближе и сильнее, внутри от этого яростного рыка неба всё дрожало и хотело выпрыгнуть наружу. Капли падали неохотно, медленно, целовали лицо, гладили волосы, облегчали муки тела, а на душе становилось так же душно и тяжко, как и вокруг. Неприятные предчувствия душили не хуже лески наёмного убийцы.

Вдалеке загремел поезд, а затем белый красавец остановился напротив нас. Выкинув очередной окурок в урну, брат поднял рюкзак, плащ, вытащил билеты и направился к поезду, а я последовал за ним, чувствуя, как ноги едва сгибаются, а спина, особенно возле лопаток, с трудом позволяет мне наклониться. Сидеть было куда как удобнее. Проверяющая билеты девушка - высокая очаровательная блондинка - мельком глянув на билеты, впустила нас в поезд.

Когда мы сели на свои места, начался жуткий ливень. Люди, что приходили после нас, были мокрыми до нитки, немного мрачными и недовольными, молчаливыми. Впереди было восемь часов тряски в поезде, а в половине двенадцатого мы должны были выйти в Сиэтле. Где, по словам брата, нас будут ждать наши люди, которые проводят в ближайшее убежище для отдыха.

– Те, кто нас встретят, знают про Габриэля?
– тихо поинтересовался я, доставая из рюкзака книгу и открывая на заложенной сухим, но не рассыпающимся листом странице.

Виктор некоторое время молчал, смотря в окно и чуть хмурясь, а затем отрицательно покачал головой:

– Нет. Им предстоит это узнать.

Я с пониманием кивнул и опустил взгляд на страницы, хранящие историю их мира, вычитывая новые для себя вещи и стараясь не обращать внимания на давящую атмосферу, что царила вокруг. Грохотал гром и шелестел по крыше и окнам ливень. Страница за страницей, глава за главой, знания погружались в мою голову и раскладывались по определённым мною полочкам. Так уж сложилось, что я с самого своего сознательного возраста всё систематизировал в своей голове и делах, но систематизировать себя и других почему-то никогда не мог, что было не слишком приятно само по себе.