Капитал (сборник)
Шрифт:
От жажды он выпил всю бутылку и игрался пустым бокалом.
– Ты давно для Светы работаешь? – спросила Екатерина.
– Полгода, – охотно ответил он. – Добрая женщина, только платит мало. Очень мало.
– Не переживай. Я не как эта старуха, не жадная. А что ты ей массажируешь?
– Она любит, когда голову. И любит жёсткий секс. Слишком жёсткий. Плети, кровь чтобы.
– Иди! – оборвала его Екатерина. – Завтра также к четырём!
Выпроводив Рому, она металась по дому, плюясь и
– Ну и стерва! Шпиона ко мне подослала! Выведать обо мне решила!
Несколько раз она хваталась за телефон, но в итоге разбила его о стену.
– Ладно, Светик! Я у тебя его перекуплю!
Душ её ещё больше разозлил. Ей захотелось большего и сегодня.
Она взяла другую трубку, благо телефоны имелись едва не в каждой комнате. Где-то в книге вызовов должен был быть Павлик. Екатерина знала, что её муж, перед тем, как начать с кем-либо денежное дело, сначала звонит Павлику и спрашивает одно и то же: «Надо пробить человечка», – вслед за чем ему становится известно, чем человечек питается и во сколько встаёт ночью в туалет.
Ага, нашла.
– Павлик?
– Да, я.
– Это супруга Мики.
– Да, Катюша, что случилось?
– Мне человечка пробить.
– Называй.
– Роман Сотнев.
– Местный?
– Да.
– Что хотим? Связи, источники дохода, компрометирующие данные?
– Да мне где живёт и больше ничего.
– А, ну тогда пять минут. Подождёшь?
Павлик обманул. Адрес он назвал через две минуты.
– Что с ним сделать? – весело поинтересовался Павлик. – Свозить на зелёную? Дадим лопату, чтоб сам себе копал.
– Нет-нет! Мне для другого.
– Смотри. А то всегда обращайся.
Хорошо, что она взяла джип, а не спорт-кар, потому что посёлок, где находился дом Романа, просто-напросто не имел дорог, а не то чтобы они были плохие.
У дома с нужным номером Екатерина вышла, и досада сжала её томившееся сердце. Дом выглядел нежилым. Половина его когда-то обгорела. Забор стоял и лежал, как вздумается.
Екатерине стало жаль себя, зря спешившей, и она решила пойти к дому из одного лишь детского любопытства.
Однако, вступив за калитку, она почувствовала то самое – враждебный запах. Двинулась дальше и запнулась. Посмотрела, за что, и чёрная обморочная волна едва не уронила её. На земле лежала оскалившаяся собачья голова.
Дверь в дом была не закрыта. Она просто имелась, криво прислоненная к косякам. Екатерина отодвинула её и попятилась.
Внутри громоздился мусор, в таком количестве, словно бульдозеры загнали сюда уличную свалку. У самого порога стояло ведро, полное разноцветных кошачьих голов.
– Екатерина Сергеевна! Вы ко мне?
Екатерина пошатнулась, хватая руками воздух, и увидела Романа. Он шёл к дому, ведя на верёвке
Войдя во двор, он деловито привязал дворнягу к вишне и поднялся на крыльцо, где стояла Екатерина.
– Пойдёмте в гости, – пригласил он. – На мусор не смотрите, я скоро уберусь. И голов тоже не бойтесь. Я раньше их выбрасывал, но люди увидели и подожгли дом.
Не веря происходящему и себе, Екатерина прошла за Романом, высоко поднимая ноги, чтобы переступать завалы.
Он провёл её в комнату, в которой кроме свалки находились табурет и две кровати. Одна кровать была завалена ворохом ватных одеял, а другая показалась Екатерине странной, но сил, чтобы уяснить, в чём странность, не осталось.
– Видите, сколько у меня книг? – горделиво спросил Роман и обвёл рукой горы мусора.
Екатерина пригляделась и различила, что добрая половина свалки состояла из старых, грязных книг. Вот торчал корешок Бунина, вот распласталась отдельно от страниц обложка Толстого.
– А это мама моя, – показал Роман на странную кровать.
Екатерина минуту смотрела, пока не угадала под покрывалом контуры человека.
– Она, кажется, не дышит, – хрипло произнесла Екатерина.
– Да. Полгода уже, – согласился Роман. – Я получаю за неё пенсию.
Ещё минуту промолчав, Екатерина выговорила:
– А куда ты деньги тратишь?
– На дочь, – с готовностью ответил Роман. – Всё до копейки отдаю жене на дочь. На одну дочь.
Он сел на табурет и добавил:
– Больше ни на кого.
Екатерине срочно требовался воздух. Она сказала:
– Я пойду.
Роман не ответил.
– Слышишь?
Он не шевелился. Залип. Только медленная слеза текла по его щеке.
Екатерина выбралась из дома и хотела сунуть в рот пальцы, но испугалась собственных рук, трогавших недавно дверь.
Широко шагая, чтобы быть устойчивей, она направилась прочь от дома, однако остановилась около собаки.
Та прыгала и плясала, счастливая оттого, что перед ней человек, который освободит её от верёвки. Но если отвязывать, думала Екатерина, собака испачкает лапами одежду.
Гуттиэре
1.
Он целовал свою руку, и соседи по купе видели.
Приятный пассажир, молодой, в костюме, как на свадьбу. Сутки пути не спал, ходил курить и жевал жвачки, будто рука не любила табачный запах.
Перед конечной станцией заказал чаю и облился. Попал кипятком как раз туда, где болеют энурезом.
Соседи заранее одевались, а он сидел калачиком на верхней полке.
Через открытое окно его обдувало бабье лето.
2.
Перебродившие желания становятся мечтами. Первые пьянят людей поголовно, а вторыми упиваются ценители.