Капитал (сборник)
Шрифт:
– У него лицензии нет.
– Откуда же умеет?
– Мать научила. Она раньше в какой-то правительственной здравнице работала.
Екатерина, держа у уха радиотелефон, подошла к бару и одной рукой налила из початой бутылки шампанского.
– Только не спрашивай его про войну, мать и дочь, – наставляла Света. – Залипнет.
– Что ты всё «залипнет-залипнет»? – обиделась Екатерина на загадочный жаргон.
– Значит, замолчит, уставится в одну точку и хоть бей его, бесполезно.
–
– В Чечне. Он там, говорит, женщину ел.
– Живую? – возмутилась Екатерина, выронив из губ сигарету.
– Как живую?.. – споткнулась о сложный вопрос Света. – Сначала мы все живые.
– Меня-то не съест?
– Меня же не съел.
– Так ты старая, – вырвалось у Екатерины.
– Чего? – закашлялась Света, видимо, тоже что-то выпивая или евши.
– О! Он идёт! В окно вижу!
Екатерина поспешила с третьего этажа по винтовой лестнице, а Света бросала ей в трубку советы:
– Он сразу, как придёт, моется. От него пахнет. Денег не плати, пока все двадцать сеансов не проделает. Грудь женская, говорит, как коровье вымя…
– Ладно, всё! – рыкнула Екатерина и отключилась. – У тебя самой вымя.
За калиткой стоял, нет, не костолом. Ниже и моложе Екатерины, щуплый. Удивляло, что в глазах его отсутствовал взгляд. Хотя он улыбчиво щурился, но чёрные щёлки не источали эмоций.
– Добрый день, Екатерина Сергеевна! – сказал он проникновенно, будто мечтал о встрече и был влюблён.
– Роман? – отступила Екатерина, смутившись. – Сначала ополоснёшься?
– Обязательно.
Она повела его в тренажёрный зал на нулевом этаже. Не в джакузи же пускать. Хватит с него душевой кабинки.
– Чуть не опоздал, – говорил он по пути. – Читал. Я, когда читаю, могу забыть про всё. Правда, бывает, что также забываю, о чём читал.
– Зачем тогда время тратить? – густо нахмурилась Екатерина.
– Нравится.
– Так-то я тоже начитанная натура, – вежливо поддержала она разговор. – Книги помогают отвлечься от нашего мира, в котором деньги, деньги, деньги…
Оставив Романа в душе, Екатерина вышла на улицу и снова набрала подругу:
– Слушай, а ты мне не дурачка прислала?
– Да, – прямо ответила Света. – Он контуженный. Его поэтому жена бросила. Кстати, забыла сказать! Вином его не пои. Он становится болтливым, не унять.
После душа Екатерина провела его в свою комнату. Хотя он был помыт, но всё равно резко пах чем-то враждебным. Екатерина втягивала носом и вспоминала этот запах. С тех пор, как она обосновалась в трёхэтажном доме с бильярдом и кинозалом, подобные враждебные запахи её не преследовали.
– Где будем? – спросила она.
– На полу, – ответил он.
Екатерина приготовила свежую простыню,
Раздевшись до трусиков и покрываясь мурашками страха, Екатерина легла на живот. Роман щёлкнул колпачком пузырька, и его влажные, в масле, руки легли ей на спину.
После недолгого нежного разогрева он вдруг принялся рвать на Екатерине кожу.
– Ой! Полегче там! – возмутилась Екатерина.
– Хорошее тело! – без жалости приговаривал Роман. – Вам тридцать? Самый вкус! Но раньше вы были полнее, потому что много кожи. Килограмм десять сбросили?
– Девять, – поражаясь боли, выговорила Екатерина. – Что ещё видишь?
– Делали аборт и не один.
– Кто сказал?
– Вижу. Раньше друзья, когда собирались загулять с какой-нибудь, просили меня издалека посмотреть на неё на пляже, и я никогда не ошибался. Всё равно у вас хорошее тело. Таз аховый. Спинка ровная. Мышцы эластичные. Прелесть!
Он переключился на позвоночник, и Екатерина закричала.
– Терпите! – усмехнулся он. – Здесь запущено, гибкость страдает. Но исправим.
– Хватит! – взмолилась Екатерина. – Я слышу, как хрустит!
– Это сейчас больно, а к двадцатому сеансу станете, извините, кончать.
Хруст и крики длились час. Пот с лица Романа сыпал на её раскалённую спину.
Счастьем Екатерине казались секунды, когда Роман отрывался, чтобы полить на руки масла.
В заключение сеанса он принялся избивать её ладонями, отчего Екатерина взвыла до слёз и укусила себя за кулак до крови.
– Всё! – победно произнёс он.
Екатерина встала, пошатываясь.
– Ещё! – сказала она и упала в кресло.
– Что?
– Ножки.
Ползая по полу, он массировал ей ступни, а она сквозь дрёму шептала:
– Божественно…
Спустя вечность он спросил её:
– Что теперь?
Она открыла совсем пьяные глаза и тихо-тихо сказала:
– Там.
Он быстро понял, стянул с неё трусики и приник лицом.
Спустя несколько вечностей Екатерина оттолкнула его голову.
– Больше не могу! А то умру.
На третий этаж она поднималась, держась за стены. Там из бара взяла шампанское.
– Вам нельзя! – сурово высказал Роман. – После сеанса нельзя!
– Тогда пей ты. Заслужил! – вручила она ему бутылку и бокал, а сама легла на софу.
– Ты мастер. Сильный. Умелый, – бормотала она несвязно. – У меня ведь никаких удовольствий. Думаешь, я хорошо живу? Да что ты! Фитнесс, тупые подруги и муж гей, у которого платьев больше, чем у меня. Детей, наверное, так и не заведём… – она смолкла и внимательно глянула на Романа.