Капитали$т. Часть 5. 1991
Шрифт:
Вот, пишут, что в Хабаровске американцы завезли джинсы «Levi Strauss» по полторы тысячи рублей, и кроссовки «Nike» по тысяче. Я не могу сдержать улыбку. Еще недавно джинсовая «фирма» обходилась примерно в зарплату простого советского человека. Теперь — пять зарплат и ничего, торговцы настроены вполне оптимистически, если судить по газетной статье, смотрят в будущее! На вырученные деньги собираются закупать сырье. Ну это само собой разумеется… А вот про валютные аукционы… Клиенты «Внешэкономбанка» могут купить валюту с аукциона, цивилизованно…
Дом городского прокурора был своего рода символом успеха, как его понимали в начале девяностых. Просторные комнаты, ковры, мебель явно не заводская, но выполненная на заказ, громадный телевизор «Панасоник», стоивший астрономических денег, в комплекте с видеомагнитофоном, а еще — иконы, картины, бронза, какие-то канделябры… Как ценитель антиквариата, я отметил про себя, что большая часть всей этой «старины» — дешевка. Впрочем, чаще всего людям все равно, что там висит на стене…
«Прокурор Леня», как мы его называли между собой, и Николай Николаевич как всегда сидели за столом, который ломился от дефицита. Они уже порядочно приняли, судя по почти пустой бутылки коньяка, и имели вид довольный и благодушный. Вот уж кому впрок пошли перестройка и кооперативный бум, подумал я, сдерживая улыбку.
Меня встретили радушно, пригласили к столу и традиционно предложили выпить. Я традиционно отказался, потому что сам за рулем.
— Это правильно, — похвалил прокурор, — алкоголь в молодые годы пить вредно! Яд натуральный! — Вздохнув, он поднял полную рюмку коньяка, и лихо ее проглотил. — Все равно помирать скоро, — философски заметил он, закусив какой-то копченостью.
— Рассказывай, — сказал Николай Николаевич, — как дела, что нового происходит?
Интересно, что они разнюхали, подумал я, и осторожно ответил:
— Все в порядке, дела идут неплохо…
— В порядке, говоришь… Что там у вас с чеченами произошло? — мрачно спросил Николай Николаевич.
— Подрались немного на рынке, — пожал я плечами. — Ничего особенного. Одного особо ретивого мы отвезли нашему общему знакомому…
— Аккуратнее с этим делом, — назидательно сказал прокурор. — Город и так пороховая бочка! Искру поднеси — рванет! Еще межнационального конфликта нам не хватало!
— Леня дело говорит, — кивнул Николай Николаевич. — Или ты, Алексей, на милицию рассчитываешь, в случае чего?
Я удивленно посмотрел на Николая Николаевича.
— А чего ты смотришь? — усмехнулся он. — У меня стабильно в месяц по личному составу один покойник и два-три резаных-стреляных. Ты думаешь, что за тебя кто-то под пули полезет за двести пятьдесят рублей в месяц? И не думай, не полезут и правы будут! Так что… аккуратнее!
— Сами отобьемся, — сказал я. — Не в первый
— Ну-ну… — кивнул прокурор. — Пока у нас все нормально, все хорошо, дела идут, прибыль капает… хоть и небольшая! — Прокурор подмигнул мне.
— Кстати, поводу дел, — сказал я, понимая, что разговор нужно направить в безопасное русло, — у нас проблемы с заводом стеклотары. Не дают бутылки. Скоро водку не во что разливать будет.
— Бутылки не дают? — поднял брови прокурор. — Так придумайте чего-то! Заливайте в автоматы газводы, например! А?! Как идея?!
— Не пойдет, — сказал я, улыбаясь. — За день все автоматы разнесут!
— Ладно, — сказал прокурор, переходя на деловой тон, — Я распоряжусь, отправлю проверку на этот завод стеклотары… Намекнем им, что и как. Но вообще, директор должен такие вопросы решать. А если не решает, то гнать его к чертовой матери!
— Директор делает все, что в его силах, — сказал я.
Мне не нравился этот разговор. И отношение «старших товарищей» тоже. Оно было не партнерское. Скорее, начальственное. Меня вызвали, дают указания и песочат, как полагается песочить подчиненного. Ничего, граждане начальники, мстительно думал я. Посмотрим, кто где окажется в конце этого развеселого года!
— Это все пустяки, — сказал Николай Николаевич. — Ты, Алексей, вот что скажи… Что там за движение вокруг сахарного завода? Слухи ходят…
Я многоэтажно выругался про себя. И это разнюхали.
— Есть люди, — сказал я, — которые заинтересованы перевести этот завод из государственной собственности. Например, в коллективную. А что? Завод загибается, директор там никакой, вопросы не решает. Они пришли ко мне и попросили посодействовать. Я чем могу — помогаю, от этого польза большая может быть. И государству, кстати, тоже.
Услышав про пользу для государства, прокурор и начальник милиции весело улыбнулись.
— Мы, Алексей, всю жизнь государству пользу приносим, — снисходительно сказал прокурор. — Преступников ловим, расхитителей сажаем, надзор, контроль… а государство нам за это оклад в три сотни. Работали, работали, детей и жен не видели… Хоть на старости лет о своем интересе задумались, верно, Николай?
Николай Николаевич солидно кивнул.
— И ты нас о таких крупных делах, пожалуйста, информируй, — продолжил прокурор. — А чего? Может и мы чем пригодимся!
— Пока еще не о чем информировать, — сказал я. — Все в процессе. И даже если получится так, как задумали, прибыль там нескоро будет. И огромные деньги нужны для инвестиций, сырье закупить, в уставной фонд внести. Миллионы.
— И с этим поможем в случае чего, — хищно улыбнулся прокурор. — Акционировать думаете?
— Думаем, — ответил я.
— Дело хорошее, — кивнул Николай Николаевич. — Уже решили, как бабки будете делить?
— Пока делить нечего, — сказал я уклончиво. — Не факт вообще, что что-то выгорит. Так что, делить шкуру неубитого медведя…