Капитан дальнего следования
Шрифт:
– Развели опять, – сделал вывод Павел, – что говорила-то?
– Ну, про парня моего бывшего рассказала.
– Что именно?
– Да он, говорит, урод полный. Видишь, угадала!
Был щедрый июнь, и за окнами ветерок, словно птица, перелетал с дерева на дерево. Колыхались занавески, и в их плавном реянии было что-то успокаивающее.
Павел встал и прошелся по комнате. Деревянный пол неприятно хрустел под шагами, и Оксана, поморщившись, сказала:
– Не заводи эту музыку. И так голова болит.
На часах было три, разгар рабочего дня. До концерта четыре часа с лишним, и Павел пожалел, что времени так много. Какое-то расслабленное состояние
– Ты знаешь, Оксан, – сказал он, – у меня сегодня свидание.
Оксана приподняла голову, чтобы глянуть на Павла через очки. Они у нее всегда были на самом кончике носа, и чтобы взглянуть на собеседника, ей приходилось поднимать подбородок – только тогда очки оказывались на уровне глаз.
– Рада за тебя, – сказала она, – и кто же она?
«А ведь и правда, кто она?», – Павел был слегка озадачен. Стал припоминать события вчерашнего вечера. Разговоры об искусстве. Какие-то пьесы. «Актриса она», – вспомнил.
Оксану этот факт не порадовал.
– Ну-ну, – сказала она, – а где играет?
«А и вправду, где?»
– В театре, – признался Павел.
– Замечательно! – всплеснула руками Оксана, – в самом деле, как странно. Актриса и в театре.
– Ну не знаю, где, – Павел прошелся по комнате, и паркет опять засвистел, – мы вчера познакомились в «Акуле».
– Угу, – сказала Оксана. На ее лице было написано ожидание дальнейших подробностей.
– Ну вот, – Павел попытался что-то изобразить руками, – сидели мы там, общались…
– Чего пили-то? – перебила Оксана.
Павел чуть сбился.
– Я коньяк пил, – сказал он через паузу, – а вообще-то…
– Ну все ясно, – отвернулась к монитору Оксана.
– Чего тебе ясно-то?
– Да под пьяную голову любая подушка пригодится…
– Да ладно тебе. Нормально с ней пообщались. Она очень интеллектуальная.
Оксана засмеялась. Подняла подбородок, посмотрела через очки:
– Актриса интеллектуальная? Ты, Паша, стареешь.
Павел замолчал и присел на подоконник. То изнеженное, благостное чувство, в котором он только что не плавал целый день, рассосалось. Он раздражился немного и думал уже совсем по-другому.
«Как полезно с женщиной поговорить. И чего я размяк, правда? Она на меня глянула два раза, а я перед ней уже на блюдечке, в рот лень положить. Что она за диво такое? Я ли девчонок не видал? Может, и правда старею. Грелку надо купить, бальзамчик какой-нибудь…»
Бодрое настроение вернулось. Не спеша, почесывая подбородок, Павел оглядел комнату. Она была очень простая, обычная редакционная комнатка. В ней было всего два стула, словно гостей здесь никогда не ждали. На эту скудность инвентаря ни Оксана, ни Павел почему-то не обращали внимания. На окне, в солнечной глазури, цвели кактусы. Возле стен, вытянувшись, как призывники, стояли два шкафа, огромные, с хлипкими дверцами. В них хранились какие-то древние газеты, не вошедшие в основной архив. Павел от скуки пытался в нем покопаться, но не нашел ничего интересного. Оксана все порывалась выкинуть этот ненужный хлам, но главный редактор не разрешал.
Стол Оксаны стоял спиной к окну, и она всегда видела входившего, находилась к нему лицом. Это сильно помогало ей в работе – она была большая любительница Интернета и сидела в нем без особой необходимости часами. В рабочее время такие
«Кстати, надо статью закончить», – подумал Павел. Ему вдруг стало лень все на свете. Он посмотрел вниз. Там копошились какие-то мальчишки, прямо на самом солнцепеке летавшие как угорелые.
– Чего ты там балдеешь? – Оксана заваривала чай, – тебе налить?
– Если не трудно, – пробормотал Павел и медленно сполз с подоконника.
Подошел к столу. На мониторе было уже четыре часа. Вечер был все ближе.
6
Вечер выдался пряный и ласковый. Тепло и душно было на улице. Центр города словно впитывал в себя прохладу, и дневной жар уходил. Площадь Павших Героев, на самой окраине которой, у цветастой тумбы с театральными объявлениями, стоял Павел, наполнялась народом, ярким, нарядным. И там и тут встречались пары и, обменявшись улыбками, шли вниз, на набережную. Кто-то стоял один и звонил по мобильному телефону с извечным вопросом к опаздывающим:
– Ты где?
Все вокруг дышало ранним летом, и ровный свет словно стелился над асфальтом. Тихие сумерки наступали. Вдали, у набережной, уже давно шла подготовка к концерту. Диджей разогревал публику: «Город! Поддержим! Громче!!!» На сцене, установленной у подножия огромной лестницы, ведущей на набережную, выступали местные коллективы и певцы. Народ медленно стекался вниз, вот прошел панк с подругой, у которой волосы были синего цвета и чуть отдавали белизной, как выпавший под утро снег. Словно на шарнирах, раскачиваясь походкой и быстро-быстро перебирая слова – так, что различить смысл в их речи было трудно, прошелестели мимо подростки.
Юля подошла незаметно. Только что Павел оборачивался в ту сторону – и никого не было, а сейчас – вот она, стоит, и глаза смеются.
– Привет, – сказал он.
– Здравствуй, – сказала она.
Она была в легком платье, в руке сумочка, в глазах – искорки. Веселые-веселые.
– Куда пойдем?
– Мы же на концерт собирались?
– А-а… Ну, пошли.
Взяла его под руку, и Павел почувствовал ее горячую ладонь у себя на локте. Они подходили к набережной, и плотный, сбитый звук из динамиков словно сокрушал ставший вдруг хрупким воздух, и он рушился, как разбитое зеркало. Народу было много, люди расползались по всем закоулкам огромной набережной – по лавочкам, зеленым склонам, по ступенькам. В серых футболках стояли милиционеры, и только они во всей этой толпе, только они были бледными – все остальное было в цвету. Яркие топики девушек, расписные рубашки парней, пиджаки, юбки, костюмы. Все цвета смешались, и вся эта энергичная масса стремилась вниз, к сцене, которая радугой легла у подножия. Кто-то уже сидел в кафе, которых было не счесть на подходе к набережной, компании сходились и снова растекались, и все двигались, двигались… Они вышли на верхнюю террасу набережной, а внизу звучала музыка, словно эхом шла она по толпе, и люди, уже слегка пьяные, кто от пива, а кто просто от летнего воздуха, подпевали. И атмосфера была как натянутая леска – вот-вот порвется. И музыка лилась. Все громче и громче. Ритм плюс ритм.