Капойо
Шрифт:
Гелиэр с беспокойством смотрела по очереди на Айлери и Риду, и бросала встревоженные взгляды на Аяну.
– Айлери, нам надо уйти?
– спросила она.
– Нет-нет, - сказала та.
– Всё хорошо, я познакомлю вас.
– Оставь его там, - махнул кому-то позади, у дверей, входя в гостиную, кир Мират.
– Я ненадолго. Только выпью воды. Дамы!
Он подошёл, улыбаясь, и вежливо кивнул Айлери и Гелиэр.
– О, вода... У вас тут беседа? Я не помешал? Разрешите выпить с вами чего-нибудь холодного? Снаружи
Аяна исподтишка с любопытством разглядывала весёлого кира. Он был на вид чуть старше её, сероглазый, бодрый. Его камзол был примят в локтях, а штаны немного потёрты седлом.
– Прошу прощения за мой внешний вид. Я с дороги, - улыбнулся он.
– Кирья, мы не знакомы, - обратился он к Гелиэр.
– Я Мират.
– Это кирья Гелиэр, - сказала Айлери.
– Я пригласила её. Кир Мират, ты не против, что мы посидим тут?
– Я?
– улыбнулся удивлённо кир.
– Ни в коем случае. Я бы предложил вам выйти в сад, но это не в моих полномочиях, прошу прощения.
Он присел на одно из кресел и выпил подряд залпом два стакана ледяного ачте.
– Ну очень жарко, - признался он, отдышавшись.
Аяне стало немного смешно. Он вовсе не был похож на сурового кира, которого она ожидала увидеть в этом доме. Он был забавным и улыбчивым, и не смотрел надменно, как некоторые кирио в тех домах, где они показывали представления с труппой Кадиара. Она успокоилась и взглянула на Гелиэр.
И замерла.
Гелиэр цвела всеми оттенками весны в садах Фадо, где лепестки розовых слив перемежались красными бутонами тарио. Она смотрела в пол, и тёмные ресницы дрожали, и грудь вздымалась так часто, что Аяна выбранила себя сразу четырьмя словами из списка Верделла за то, что не настояла на своём и не расслабила её платье побольше. Нежная шея кирьи Эрке покрылась чёткими красноватыми пятнами, а пальчики беспокойно теребили складку подола молочного платья.
– Желаю приятно провести время, кирио, - сказал Мират, поднимаясь.
– Рад был знакомству, кирья Гелиэр.
Гелиэр вдруг подняла взгляд и встретилась глазами с Миратом. Аяна всерьёз забеспокоилась, что её кирья сомлеет, и в этот раз обморок будет уж точно не поддельным. Гелиэр взмахнула ресницами и отвела ошеломлённый взгляд.
– И я, кир Мират, - сказала она очень, очень звонко.
Мират кивнул и вышел.
– Всё. Ты напоил его?
– сказал он кому-то у дверей, уже исчезнув из виду.
Гелиэр схватила стакан, вылила в него остатки ачте из кувшина и выпила торопливыми маленькими глотками.
– Мне нужно умыться, - сказала она, беспокойно озираясь.
– Пожалуйста.
– Рида, проводи, - махнула рукой Айлери.
Гелиэр плескала ледяной водой на горящее лицо. Аяна стояла рядом и держала полотенце, наблюдая, как постепенно разрушается причёска её кирьи и как вода пропитывает корсаж молочного платья.
– Да что же это, - пробормотала
– Что же это... Что я наделала...
Она умывалась, пока её губы не посинели, потом схватила полотенце и растёрла лицо.
– Мне нужно домой, - сказала она дрожащим голосом, выпрямляясь.
– Пожалуйста.
Рида кивнула. Они прошли в гостиную, и каждый шаг возвращал Аяну во тьму лейпона.
– Буду рада видеть тебя снова, - сказала Айлери, поглаживая кота.
– Жаль, что ты так быстро уходишь. Приходи ещё на следующей неделе. Посидим в комнатах. Рида, устрой.
Гелиэр ехала в экипаже, стискивая подол, над губой выступил пот.
– Гели, всё хорошо, - сказала Аяна, скинув туфли с пяток.
– Слышишь? Всё хорошо.
Гелиэр вцепилась в вырез платья так, что он затрещал.
– Не могу дышать, - простонала она, – не могу дышать...
Аяна повернулась к ней всем телом и схватила за плечи, отодвигая от спинки сиденья, нырнула руками за спину, нащупывая ленты шнуровки, дёргая узел, и с силой рванула, ослабляя хватку корсажа на теле Гелиэр. Та сидела, хватаясь за горло и грудь, и тяжело дышала с открытым ртом.
– Томилл, останови!
– крикнула Аяна, со всей силы стуча кулаком в заднюю стенку.
– Сейчас же!
Томилл спрыгнул с облучка и метнулся к ним. Аяна обежала коляску, помогая Гелиэр, согнувшейся пополам, выйти на обочину. Они усадили её на траву за кипарисами, в тени каких-то усыпанных цветами кустов.
– Иди к экипажу, - сказала Аяна.
Томилл посмотрел на её лицо и немного втянул голову.
– Слушаюсь, - пробормотал он.
25. Недостойно, неприемлемо, неприлично
Аяна сидела рядом с кирьей и гладила её по голове, окончательно руша чудесную причёску. Она вытащила шпильки из волос Гелиэр и гребни из своих, и быстро заплела той косу, закрепляя гребнями, чтобы хоть немного дать остыть пылающей коже лица и шеи. Гелиэр дрожала.
– Аяна, поехали домой. Пожалуйста. Мне срочно нужен гватре, - умоляюще сказала она, чуть не плача, с блуждающим взглядом.
– Мне очень, очень плохо. У меня внутри всё горит. Пошли Томилла за гватре.
Она не переставая тёрла лицо и шею, и Аяна встала перед ней на колени и схватила за запястья.
– Посмотри на меня, Гели. Дыши. Вдох, выдох. Повторяй за мной. Слушай меня. Слушай мой голос! Вдохни. Выдохни.
Гелиэр дышала. Она вдыхала, глядя в глаза Аяне, запах нагретых солнцем трав вокруг себя и тягучий, горьковатый аромат от больших розовых цветов на ближайшем кусте. Она старательно дышала, выдохи, вырывающиеся из небольших пухлых губ, вздымали распущенные волосы Аяны, и постепенно пятна на шее Гелиэр бледнели, руки переставали дрожать, а на глазах выступили слёзы.
– Гелиэр, всё хорошо. Слышишь, кирья? Всё хорошо.