«Кара-дори» — «чёрное лекарство»

Словин Леонид Семенович

К вечеру жара спала, домам возвращался их обычный белесый облик — дань въевшейся глубоко в стены крупной, как мука, азиатской пыли.

Увидев подходившую к перекрёстку Нурию, покупатель приоткрыл дверцу «жигуля», негромко окликнул через дорогу:

— Эй!

Их познакомили утром того же дня — ни он, ни она не знали друг друга, чего, впрочем, и не требовалось.

— Принесла? — спросил покупатель.

Нурия оглянулась: «Не надо бы, чтобы нас видели вместе... Джизак хотя и город, но и в нём слухи разносятся быстро.» Это она знала точно.

— Всё в порядке, —для убедительности

она похлопала себя по карману.

Покупатель ни о чём больше не спросил, неслышно тронул «жигуль» навстречу.

«Хорошо, нет никого вокруг», — подумала Адылова.

«Жигуль» сделал поворот и направился к ней. Нурия машинально проверила карман, где находился товар.

Солнцезащитные очки покупателя в машине мелькнули почти рядом. Он почему-то не затормозил. Проехал мимо.

В этот момент к ней подошли.

— Адылова Нурия?

— Да.

— Мы из ОБХСС. Нам известно, что у вас при себе имеется «кара-дори»...

В областном управлении опий взвесили: 103 грамма. По рыночной оценке — стоимость около 4 тысяч рублей.

В Джизак Бондин вернулся уже затемно. Но начальник управления Криворучко был у себя. (И сегодня в Джизакском уголовном розыске, наверное, самый длинный рабочий день.)

— Новость, — показал заместителю на стул за приставным столом. — Мы задержали знакомую Мамлакат, Адылову, когда та несла для продажи опий покупателю.

— Откуда она его взяла? В суде не должно быть дел по наркотикам!

— Туда передали дело из соседней области. Оно ещё не рассмотрено. Вещественные доказательства по делу —130 граммов опия и 94 грамма анаши.

— Адылова вынесла прямо из здания суда?

— Нет. Опий находился у неё дома. Мы передали материал и задержанную в горотдел к Каршибаеву.

— А кто подыскал человека на роль покупателя?

— Торбин. Мероприятие контролировал я лично.

В. П. Торбин. «Задержать преступника с поличным при продаже опия трудно. Сбытчик наркотика берёт «товар» с собой, только если абсолютно уверен, что сразу передаст его покупателю. При этом всегда существует опасность, что задержанный с поличным может заявить: «Милиция знала о готовящейся продаже наркотиков, значит, она и спровоцировала!..» Иные сотрудники милиции, напуганные словом «провокация», остерегаются задерживать с поличным даже карманников.

Подполковник В. А. Бондин адресовал заявление Мамлакат Ходжаевой ОБХСС и уголовному розыску, но основные поручения мне пришлось выполнить самому.

Было решено, что посторонний человек, которого подыщут работники ОБХСС, сыграет роль покупателя, но при этом он не будет интересоваться наркотиком, чтобы не быть заподозренным в провоцировании Адыловой на продажу опия. Ничем не интересоваться. Даже ценой. В общем, не раскрывать рта. Вся инициатива должна исходить от Адыловой, если она действительно заинтересована в том, чтобы продать наркотик. Такого человека мы нашли — Фурката Ташпулатова с машиной. И он вместе с Мамлакат Ходжаевой предстал перед Адыловой. Единственное, чем поинтересовался «покупатель», было качество «кара-дори». Нурия предоставила ему маленький кусочек весом около грамма и предложила встретиться вечером на улице,

недалеко от её дома...»

Что, если тогда, в мае, Торбин смог бы увидеть заявление в высший законодательный орган республики, которое направит его мать меньше года спустя?

«Более девяти месяцев волокитится уголовное дело, которое было целенаправленно сфабриковано против моего сына некоторыми должностными лицами милиции и прокуратуры...

О злоупотреблениях этих лиц, предательстве интересов службы мой сын сообщил МВД республики и Союза рапортом в июне 1986 года, но тогда мер принято не было и именно эти люди искусственно создали уголовное дело по его обвинению.

Я юрист. И моё мнение совпадает с мнением знакомых мне юристов высокой квалификации: мой сын, молодой ещё человек, вчерашний ведущий конструктор КБ, имеющий два высших образования, невиновен. Обвинение полностью сфальсифицировано...»

Единственно отрадным во всей этой истории является принципиальная позиция Джизакского горкома и обкома партии. Сына вызвали, его доводы выслушали и их посчитали обоснованными.

«Прошу рассмотреть жалобу, пресечь беззаконие и восстановить справедливость.

Пенсионер, участник Великой Отечественной войны, полковник внутренней службы в отставке, заслуженный юрист республики — Н. П. Торбина.»

Из материалов уголовного дела.

Показания свидетелей:

«Каршибаев был нашим «хозяином», а хозяина мы должны содержать, давая ему взятки и безоговорочно выполняя все его прихоти, так это было заведено у нас в Джизакском РОВД.» (т. 7, л. д. 260).

«...Все давали деньги, и я давал, не давать ему денег не мог...» (т. 7, л. д. 293).

«...Каршибаев К. назначил меня заместителем начальника следственного отделения, и я, естественно, должен был отблагодарить за это...» (т. 7, л. д. 285).

«30 или 31 декабря 1986 года Каршибаев К. вызвал меня к себе в кабинет и сказал, что на Новый год у него будут гости, и просил подготовить «базар» — спиртное и фрукты. Об указании Каршибаева я сказал Тишликову А. и поручил ему собрать деньги со следователей, что Тишликов А. и сделал. Всего было собрано около 500 рублей...» (т. 7, л. д. 226).

Начальник горотдела вплоть до его ареста, безусловно, считался одним из влиятельных людей в области, не говоря уже об областной милиции, поскольку Джизакская область — по существу, сам город Джизак. Особенно это стало заметно после самоубийства генерала Нарбекова. Каршибаев, по сути, почувствовал себя его преемником: вместо того, чтобы обращаться к «чужакам», земляки, знакомые, не говоря уже о многочисленных родственниках, друзьях, потянулись к нему. Звонили, искали поддержки.