«Кара-дори» — «чёрное лекарство»

Словин Леонид Семенович

Однако сам Каршибаев уже не чувствовал себя столь уверенно, как раньше. Областное управление внутренних дел всё больше вмешивалось в его деятельность.

А потом, правда, на короткое время, «звезда» его, казалось, и вовсе закатилась.

Проверками, проведёнными бригадами областного управления внутренних дел и МВД Узбекской ССР, были выявлены случаи нарушения социалистической законности, провал оперативной работы, прямое хищение денежных средств.

Начальник областного управления внутренних дел принял решение — освободить Каршибаева от занимаемой должности. Из

МВД республики на его место был направлен выпускник академии МВД СССР.

На этот критический момент, когда Каршибаеву требовалось срочно что-то предпринять, отвлечь внимание, и пришлось дело о задержании с поличным Нурии Адыловой.

Судьба дала полковнику шанс. И тот его не упустил.

Так возникло уголовное дело по обвинению В. А. Бондина и В. П. Торбина в злоупотреблении служебным положением.

Всё оказалось тогда кстати и было пущено в ход! Тогда и оказался кстати тот случай с выслеживанием такси, на котором Мамлакат Ходжаева и её подруга везли вещи. Эпизод, когда Торбин приезжал в городской отдел, чтобы разобраться, нельзя ли привлечь пассажирок такси к уголовной ответственности за спекуляцию.

Всё было поставлено с ног на голову преданными Каршибаеву людьми.

События того дня стали поводом для привлечения к уголовной ответственности самого начальника ОБХСС. Торбина обвинили в том, что он изъял в городском отделе у подчинённых Каршибаеву следователей материал на Ходжаеву.

Потом, в судебном заседании, никто из свидетельствовавших против начальника ОБХСС не мог вспомнить, составлялись ли ими вообще какие-нибудь документы в тот вечер. А если и составлялись, то какие? Ведь обе женщины вину свою отрицали...

«После отъезда Торбина, — показала Ходжаева на суде, — я находилась в отделе ещё несколько часов — до половины двенадцатого ночи. Затем на том же такси уехала домой... где со следователем Тишликовым распили бутылку водки...»

Вот, пожалуй, кто мог бы рассказать больше об этой истории...

Но джизакская фемида сразу словно заткнула уши. «Бондин», «Торбин»... Эти две фамилии теперь всюду звучали вместе, на всевозможных совещаниях, активах, собраниях. Стали жупелом. Ими пугали, грозили, от них открещивались. Их объяснения отвергались с порога проверяющими, которые не хотели портить отношения с всесильным начальником местной милиции.

Бондина и Торбина не хотели слушать. Зато преступнику Каршибаеву уже ничто не мешало, и вскоре был согласован вопрос о его выдвижении на руководящую должность в Управлении внутренних дел области.

В. П. Торбин. «В эти же дни мая 1986 года проводимая по инициативе отдела ОБХСС документальная ревизия на складе импортных товаров торгово-закупочной базы Джизакского облпотребсоюза подходила к концу. Были выявлены факты злоупотреблений, установлена недостача у заведующего складом на сумму около семи тысяч рублей.

От оперативных уполномоченных ОБХСС, присутствовавших при снятии остатков, я узнал, что им намекают на взятку, почти в десять раз превышающую недостачу. О взятке я поставил в известность начальника управления и предложил задержать взяткодателя

с поличным. Начальник управления со мной не согласился, — обстановка была слишком сложной, и нас же могли обвинить в провокации. Криворучко приказал готовить материалы на арест заведующего складом.

В тот же день мы задержали его, поместили в изолятор временного содержания, приготовили необходимые документы на санкцию.

Однако дальше этого дело не пошло. Появился помощник прокурора области, надзиравший за деятельностью органов дознания и следствия. Он потребовал материалы уголовного дела и отбыл. Через несколько часов заведующий складом был уже на свободе. Правда, впоследствии он был осуждён, но отделался больше испугом, а его сообщники и вовсе остались безнаказанными.

Камера, в которой он сидел, освободилась, чтобы потом принять меня самого...

А пока у меня остались только «черновые книги» с фамилиями людей, получавших товары со склада. Книги лежали в сейфе, и я отказывался их выдать. Кабинет и сейф опечатали. И не было больше дел. Сотрудники не знали, как быть, тревожно отводили глаза.

Руководство предупредило:

— Езжай домой, в Ташкент. Следователь нервничает. Может подумать, что своим присутствием ты давишь на свидетелей.

Я уехал. Первые дни сидел в квартире, старался не выходить, чтобы не встретить коллег. Но те находили меня сами. Звонили:

— В чём дело, Володя?

В сотый раз рассказывал свою историю.

— Никто, кстати, не поставил под сомнение правильность отданного мне приказа. Не объяснил, в чём моя вина.

— Всё будет хорошо. Держись.

В пятницу из Джизака пришла машина:

— Следователь просит приехать. Сказал, что ненадолго.

Отвечаю: сегодня должна прилететь из Москвы мать, еще не оправившаяся после тяжелой болезни. В Москве её положат в самолет. Кроме меня её некому встретить.

— Следователь сказал, всего на несколько часов.

В дороге я сел за руль:

— Будет быстрее.

В Джизак приехали через два часа. Следователь обедал. Я нервничал, всё чаще поглядывал на часы.

Вскоре появился следователь.

— Прилетает мать... — Я рассказал о своих затруднениях.

— Ну и что? Подумаешь!

— Я должен её встретить. И вообще, по-моему, я ещё не задержан.

— Уже задержан.

Я понял: мне не удалось сокрушить силу, которая стояла за очковтирателями и расхитителями, арестованными нами, за заведующим складом, допустившим растрату. Сейчас эта сила брала реванш.»

Из материалов уголовного дела:

«...С целью предупреждения распространения инспектором дорожно-патрульной службы ГАИ Олимовым Исаком нежелательных для него, Каршибаева К., сведений об имеющихся в деятельности ГОВД зло-употреблениях и взяточничестве, Каршибаев для оказания на Олимова психического воздействия... организовал встречу Олимова И. с находящимися с ним в неприязненных отношениях, ранее дважды судимым за умышленные преступления водителем такси Исаковым Икрамом и его знакомыми, шоферами Ориповым О. и Абдуазнзовым О.