Кареглазка и чудовища

Наседкин Евгений

****

Что-то было в Мануйлове такое, что не позволяло мне даже предположить, что мы способны подружиться. Не знаю… милый парень, на Светлой стороне, но вся эта неуклюжесть, грубость, нескладность какая-то… Просто бесит! Ну, берешься ты спасти человека с простреленным плечом, сломанным ребром и пробитой печенью — на хера хватать его за окровавленный бок, и тащить полумертвого, постоянно подергивая?! Я, сука, и так едва дышу, мой пес только что погиб, а он волочет меня, как сдохшую кошку, и что-то комментирует левитановским басом — до дрожи, ей Богу! А мне дрожать-то нельзя, и так телипает, как проклятого.

Я

почти отрубился, когда мы застыли за старым дубом, сразу на выходе к плацу. Егор приставил палец к губам — тссс… Не, вы осознаете? Он прифигачил свой палец к моим губам, чтоб я молчал. Кто же будет испытает симпатию к такому человеку, если только ты не Анастейша Стил? Я понимаю, что Милана и так молчит, ни слова не проронила после выхода с фермы, видать убийство собаки ее мощно закоротило. Но и меня заткнуть можно было менее вульгарно.

На противоположной стороне метались силуэты, и слух уловил стрекотню. Бляха-муха! Краклы! Прям у Логоса!

Они кружили вокруг здания, словно намагниченные, иногда ломясь в двери, но безуспешно. Мне показалось, что это необычные трескуны — это были какие-то мелкие черные засранцы, карабкавшиеся по стенам, и заглядывавшие в зарешеченные окна второго этажа. На что еще они способны?

Мануйлов заглянул мне в глаза вопросительно и даже трепетно, но после его вонючего стержня у моего рта, я не мог смотреть на него доброжелательно. — Что делать? — услышал я шепот у своего уха.

Викрамов стыд! Что ж тебе надо от меня?! Я бы сейчас убил его, если бы обладал достаточной силой. Мои глаза вдруг засекли что-то в другом углу плаца. В одном из штабных окон ярко вспыхнул свет, и тут же погас, но мне хватило этого, чтоб увидеть в помещении военных, обустраивающих пулеметное гнездо на подоконнике.

Несмотря на мое состояние физическое, интеллектуальное оказалось на высоте — я в мгновение ока распределил по полочкам шансы всех наших дальнейших поступков, и расставил приоритеты. Я притянул Егора за голову, и в отместку, неловко схватил его за губу.

— Я пойду в Логос, мне нужно вытащить Елену Ивановну из этой западни. А ты отведи девочку в штаб. Там она будет в безопасности. Во всяком случае, пока что, — изложил я свою придумку.

Мое решение выглядело самоубийственным, и ясен пень, вы его не поймете. Но, как помните, я всегда чувствовал, что мне уготовано что-то великое — так вот, пусть это будет оно. Спасение Кареглазки, царицы несостоявшейся Спермофермы.

— Ты сможешь? — удивился Егор. — А как ты туда попадешь?

— Думаю, через двери.

— Ты ранен, там морфы. Ты суицидник? Никогда бы не подумал, — сиронизировал он.

— Иногда лучше не думать, — рассердился я. — Иди давай.

— Тогда я отведу Милану, и вернусь на той машине, — Мануйлов показал в сторону искрящей от залпов Стены, где поодаль в окружении кранов стояла пожарная машина. — Пролезешь на лестнице.

Мне эта мысль понравилась, и я согласился. Солдат ушел, а я опустился под деревом, надеясь посидеть — но нет, тело настойчиво востребовало возлечь, так как силы меня покинули. Не знаю, сколько времени прошло, когда вернувшийся Егор меня растормошил. К счастью, он нормально отвел Милану в штаб, да и я не стал пока что блюдом мясной кухни. Предложил выпить — я отказался. Моя новая норма жизни — я так надеюсь…

Вскоре мы на машине оказались

под окнами медчасти. Когда к нам бросились слепни, я уже благополучно взобрался по лестнице и попал внутрь. По знакомым коридорам и лестничным маршам я устремился вниз, ведомый открывшимся вторым дыханием. Кареглазка, я иду!

И да — это был последний раз, когда я видел Егора Мануйлова.

****

Горин понял, что слепни не случайно караулят медчасть. Было единственное логичное объяснение — там находилась Лилит. Продвижение Охотника также следовало траектории максимального приближения к Логосу. Сейчас вожак уничтожит оборону Крепости, и окажется там, где ему надо. Судя по всему, неоморф спешил, он прекратил укрываться, идя на таран сквозь свинцовый дождь и огненную завесу.

Полковник не знал, что на самом деле Охотник получил что-то типа сенсорной контузии — сначала его сильно ослабило превращение покалеченных едоков в слепней. Затем же, спеша проникнуть в прорыв, устроенный «новым поколением», он подвергся мощному обстрелу и одновременно преодолел шквал пламени из огнеметов. Результатом стала травма горлового хоботка, из-за чего нарушилась эхолокация, а также отказали инфракрасные рецепторы — что, фактически, сделало его слепым. Была нарушена и телепатическая связь с неоморфами. И все же, пока что ему удавалось пробираться к Маре — попутно истребляя людей на крепостной стене.

Горин набрал биоцентр по внутренней связи. Длинные гудки, долго никто не брал трубку… пока, наконец, в телефоне не ответили неловким молчанием.

— Лена, алло! Лена? Лена, да скажи что-нибудь, я знаю, что ты там! — он сорвался на крик. — Да не желаю я тебе зла! И твоего мудака тоже не трону — Лена, ответь!

В трубке продолжали молчать.

— Короче, Лена, хотел просто предупредить. Вожак всех этих стай, напавших на нас — это Охотник, тот, на которого нас вывел твой выродок. И он пришел за монстроматкой. Он идет в Логос, слышишь? — в трубке зашуршало, но ответа не последовало, и Горин решил заканчить монолог. Он все же надеялся, что жена слышит его. — Будь осторожней, Лен. Прости меня…

На душе стало чуток легче, хотя не настолько, чтоб уверенно настаивать — просите прощение, это очищает. Не шибко и очищает, — подумал Горин.

Еще минут через десять рация затрещала, и в батальном гуле донесся голос Сидорова. Значит, еще жив. Не все так плохо.

— Говорит Альфа! — зычным голосом, не дающим повода усомниться в здравом состоянии говорившего, полковник обратился ко всем командирам на Стене.

— Ввожу план «Акрополь»! Приказываю обеспечить отход подразделений. Первыми отступают боевые расчеты секторов 1, 3, 5, 7…. — он закончил перечисление нужных секторов, и добавил. — Повторяю — отход в штаб! Остальные — прикрывают согласно плана.

— Здесь остаются все боеприпасы, — вздохнул в динамике Сидоров.

— Это хорошо, Степа, — успокоил его полковник. — Выполняй. Вся эта взрывчатка нам пригодится.

Закончив разговор, Горин заметил Егозина наготове с боевым вертолетом Ми-28. Это был тот самый Опустошитель, которому полковник уготовил роль спасителя Крепости: топливные баки заполнены до краев, узлы подвески заряжены вооружением, снарядами и ракетами. Опустошитель против Охотника — в самый раз.

— Коля! Наконец! — роботизированные конечности понесли его к пилоту.