Кареглазка и чудовища

Наседкин Евгений

— Мы убьем подопытных, — сообщила Крылова. — Скоро убьем, обещаю. Но пока что мы не можем покинуть Логос — Менаев приведет сюда Милану и Цербера. И за это время мы узнаем, что вызвало такую реакцию. Чтоб ускориться, и спасти Лилит, нам придется стимулировать роды.

— Наоборот, это может ее добить.

— Будет так, как будет, — Лена вздохнула. — Главное, что сделаем все возможное. И у нас останется ее потомство.

****

Краклы атаковали. Это был уже третий штурм, опять и все еще безрезультатный, но, казалось, для них главное — продолжать проверять крепость Стены и стойкость ее защитников. И Горина

это беспокоило.

В отличие от людей, твари не знали усталости, быстро регенерировали, и постоянно получали пополнение — по данным разведки, окрестности кишели морфами, спешащими присоединиться к армии под Илионом. Армия — иначе их теперь и не назовешь. Полковник несколько раз рассмотрел вдали странную черную особь, не похожую на других. Выглядело так, что она главная среди упырей. Значит, у них появился вожак.

Система обороны была хорошо выстроена, но и она давала сбои. Вслед за воздушной линией, оказался поврежден и электрический кабель в туннеле Акведука. Степан так и не сумел восстановить электроснабжение, а значит, люминофоры больше не удастся использовать.

Оставался еще один козырь в рукаве — огнеметы. В наличии были и боевые орудия, и ранцевые системы. Чтоб ускорить процесс, топливные цистерны поднимались на Стену самоходными кранами и автовышками. Часть огнеметных систем работала прямо сейчас, и очень эффективно.

— Босс, мы обнаружили в туннеле еще кое-что, — сообщил Сидоров, переговорив по рации. — Вам стоит на это поглядеть.

В ответ на усталый вопрошающий взгляд, он добавил.

— Возле подземной реки лежали странные черные коконы. Небольшие. Вроде безжизненные. Ребята внесли их внутрь, чтоб рассмотреть. Мало ли — вдруг это опасно заражением водоснабжения?

— Согласен, — одобрил полковник. — Я посмотрю. Останься здесь за главного. Что с Искандерами?

— Минут десять и шандарахнем.

— Отлично, — Горин похлопал лейтенанта по плечу. — Степа, держи это на контроле. И не пусти тварей на Стену.

****

Гермес симулировал приступ, чтоб, наконец, смыться от дотошного вояки. Притворялся он впервые — и очень даже удачно. А оказавшись в медчасти, он уже через пять минут вырубил Ливанова, и отправился на ферму за Цербером. Собака нашлась в вонючем сарае, но не одна — с ней были Свинкин и дочь Крыловой.

— Что ты здесь делаешь?! — набросился Гермес на Ивана. — Там бой идет, земля дрожит! Босс требует мобилизации медработников — всех на Стену! — добавил он в ответ на недоумевающий взгляд санитара.

Словно в подтверждение, вдали загрохотала канонада.

— А девочка? Она ведь со мной, — растерянно пробормотал Свинкин.

— Я побуду с ней, — нашелся агент Синдиката. — Уж с тетей Дитой ей будет спокойней. Да, малышка?

Милана пребывала на собственной волне, мечтательно поглаживая холку Цербера, и на призыв «тети Диты» ответила недовольным взглядом.

Как только санитар вышел, Гермес со шприцом подошел к собаке. Ребенок перегородил путь, неожиданно почуяв неладное.

— Уйди, детка, у меня мало времени, — заметил Гермес, на самом деле торопясь закончить дело всей своей жизни. — Сейчас я делаю то, что мне предначертано.

Но Милана вдруг уперлась в брюнетку, отталкивая от любимого Пуси, и синдику пришлось грубо оттолкнуть ее, свалив на стог прокисшей соломы. Безобразный Цербер, доселе лишь скаливший зубы, зарычал и набросился,

звериная пасть вгрызлась в щиколотку, и Гермес взвыл. А затем — стал сильно бить животное локтем по спине и голове, доставая другой рукой пистолет.

Если надо будет, придется применить. Главное — кровь.

Цербер навалился, продолжая жевать ногу, и в кутерьме были потеряны и шприц, и пистолет.

Рядом по стене, поверх досок «дюймовок», проходил алюминиевый профиль — узкая серебристая полоска металла. Гермес вырвал его, и передавил в полуметре, приспособив для своей цели. Пес все также грыз ногу, и в который раз клыки больно пронзили распухшую плоть.

Вернувшаяся Милана уцепилась за пояс, со всех сил мутузя куклой — удивительно смелая и назойливая — неужто в мать? Он резко отпихнул девочку куда-подальше и, притулив заостренный конец прута под живот собаке, с силой упер его во внутрь. Цербер заскулил, когда штырь оказался в нем. В каком-то языческом экстазе, ничего не видя и не слыша, Гермес продолжал разрезать псину, пока собачьи челюсти не отпустили окровавленную лодыжку, и само животное не свалилось замертво с выпотрошенными внутренностями.

Внезапно синдик услышал крики всполошенных свиней из соседнего здания. У дверей стоял плосконосый солдат, и Милана стояла возле него. Выродок тоже был здесь.

****

На полпути к ферме мы встретили Свинкина, и узнали, что Милана с Цербером находятся в компании Афродиты. Это известие меня не то, что встревожило — меня бросило в холодный пот, чего давно не бывало. И мы ускорились, насколько позволяло мое состояние. Хотелось вмазать спирта, чтоб обезболить сломанное ребро, но я твердо решил завязать с пьянством.

Войдя в сарай, я увидел, что Цербер вцепился в ногу сектантки, а Милана — в пояс. Еще через мгновение аферистка оттолкнула девочку, и та полетела прямо к нам. В течение миллисекунды я оценил место, куда она должна была упасть. Ядрена мать!

Я бросился наперерез, как голкипер, не пропускающий ни одного мяча в свои ворота. Если мне удастся это сделать, то уже понятно, чем это закончится.

Что ж, я всю жизнь пытался быть незаметным, и жить только для себя. Не делал добра, и старался не переусердствовать со злом. Меня не все устраивало, но других вариантов не было. И когда вдруг оказалось, что можно рискнуть и сделать действительно что-то важное — я среагировал мгновенно. Это странно. Как будто я ждал этого всю свою жизнь. Сделать что-то путнее… не важно, оценят ли это люди. Главное, что это оценят моя совесть и мое подсознание. Лучше умереть раньше, но с чувством выполненного предназначения, чем скитаться как Агасфер.

Я успел. Девочка оказалась на мне, и отскочила, как резиновый шарик — я ее не удержал, так как раненное плечо и сломанное ребро не позволяли мне крепко ее схватить. И все же, я ее спас. А сам упал туда, где должна была очутиться она.

Сначала это было чувство жжения, быстро превратившееся в пламя, чтоб в итоге все же парализовать меня адской болью.

Егор стоял впереди, глядя на меня сумасшедшим взглядом — представляю, что он увидел. Маленькая козявка поднялась с земли, и тоже уставилась на меня. И все забыли о чокнутой, которая уже распанахала беднягу Цербера. Конченая мразь выстрелила, и пуля прошила стену неподалеку от меня — хоть это сдвинуло Егора с места. Он подхватил меня, но стало только хуже.