Карл VII. Жизнь и политика

Контамин Филипп

После нескольких мелких операций, призванных произвести впечатление на противника (в том числе безжалостное повешение гасконцев, считавшихся предателями французской короны), Жан Бюро убедил командиров второй "группировки" взять в осаду город и замок Кастильон в Перигоре, располагавшийся на правом берегу Дордони, в пятидесяти километрах от Бордо. Важно было непременно взять этот первый замок.

Осада была начата 14 июля 1453 года. Сразу же у Жана Бюро возникла идея создать в двух километрах от города огромный военный лагерь (парк) в форме четырехугольника, который, согласно найденным в XIX веке остаткам, мог занимать площадь 600x200 метров?, то есть двенадцать гектаров. Лагерь был защищен земляной насыпью, рвом, частоколом и имел несколько укрепленных ворот. Это была относительно новая тактика, заменившая постройку бастид, которые, как показала осада Орлеана в 1429 году, были слишком слабы, потому что их было слишком много, и их можно было захватить одну за другой. В этом же лагере были собраны обоз, лошади и артиллерия, в особенности серпентины и кулеврины выставленные на вал. Затем началась непосредственная подготовка к осаде.

Видя эти приготовления, англо-гасконский гарнизон Кастильона призвал на помощь Толбота, который быстро приняв решение, во главе своей армии, пройдя через Либурн добрался до окрестностей

Кастильона. Битва состоялась ранним утром 17 июля.

Историкам повезло, что в их распоряжении находятся три документа того времени, которые рассказывают о битве или, по крайней мере, о ней напоминают. Первым документом, является написанное 19 июля неизвестным лицом письмом, в котором сообщается о том, что автору рассказал свидетель только что произошедшей битвы, и, что он узнал из другого письма, написанного Ги де Ла Рошем, сенешалем Ангулема. Утром 17 июля многие французские воины находились за пределами своего лагеря. В какой-то момент Жак де Шабанн и Жоашен де Руо, возглавлявшие 200 копий, неожиданно столкнулись с передовым отрядом англичан во главе с самим Толбота и были вынуждены, вместе со многими другими, поспешно отступить в лагерь. Толбот успел даже совершить символический акт, установив свои знамена на краю рва. После краткого противостояния один из командиров французских артиллеристов, Жиро де Саман, прославившийся многими другими подвигами, приказал дать залп из всего имеющегося огнестрельного оружия, приведший к тому, что множество врагов пали замертво. Англичане не выдержали и стали отступать. Это означает, что артиллерия сыграла решающую роль. Затем французы открыли ворота лагеря и пешими и конными совершили вылазку. Задача состояла в том, чтобы напасть на самого Толбота. В результате его штандарт был срублен, сам английский командующий сброшен с коня на землю, а один подбежавший лучник "пронзил его шею мечом, так что кровь хлынула через горло". Ужасная сцена, и похоже что, подлинная. После гибели командира англичане окончательно дрогнули и в панике бежали. Охота за беглецами продолжалась вплоть до Сент-Эмильона, находившегося в двух лье от места битвы. Однако около 2.000 из них смогли укрыться в Кастильоне. Получив известие о победе, король находившийся в Ла Рошфуко приказал петь Те Deum [501] .

501

Lettre, 1847.

Второе письмо было отправлено 22 июля Карлом VII в Лион, чтобы держать жителей в курсе событий. Его содержание несколько иное. Король настаивает на том, что английская армия под командованием Толбота, в которой было много гасконцев (6.000 или 7.000 человек), подошла с развернутыми знаменами к Кастильону в 9 часов утра. Штурм французского лагеря продолжался час, но англичане получили жесткий отпор. Они потеряли штандарт Толбота, а сам он был убит, как и многие другие. Оставшиеся в живых сели в лодки [502] и бежали или укрылись в Кастильоне. Число убитых и взятых в плен до сих пор неизвестно. Любопытно, что в королевском послании не упоминается ни одно из имен французских капитанов и не говорится о роли артиллерии. Однако, Карл VII не преминул упомянуть об одновременном продвижении графов Клермонского и Фуа через Медок в направлении Бордо, а также о том, что французские корабли пришвартовались в эстуарии Жиронды. Подразумевается, что Бордо находится под прямой угрозой [503] .

502

Мечи брошенные беглецами, были найдены пять веков спустя в русле реки (Azincourt 2015, 197).

503

Du Fresne, V, 463–464.

Есть также третье письмо написанное находившемся вместе с кролем графом дю Мэн и быстро доставленное в город Пуатье: [504] "Монсеньор граф дю Мэн, находящийся на войне, прислал о ней новости, те, что вы увидите ниже. Дело обстоит так, вчера утром, между девятью и десятью часами, сэр Толбот со всеми своими силами прибыл на поле перед Кастильоном, где была осада, и, слава Богу, наши люди так хорошо его встретили, что знамена Святого Георгия, короля Англии и Толбота пали на землю, а упомянутый Толбот был взят в плен или убит, не знаю точного числа погибших, но добрых две тысячи англичан наши люди заставили бежать, и да благословит вас Бог. Написано второпях, в эту среду 18 июля. Я думаю, что от этой великой радости вы уже можете развести костры на улицах города". Это письмо является примером важности того, чтобы великие сеньоры и добрые города были быстро проинформированы, особенно если новости были хорошими.

504

AM Poitiers, M, registre 11, f. 4vo.

Еще один пример: город Орлеан одарил тремя золотыми экю королевского гонца Сен-Максена, который 17 июля 1453 года привез письмо с известием "о поражении англичан под Кастильоном в стране Гасконь" [505] .

Неудивительно, что английские источники почти ничего не говорят о битве при Кастильоне [506] , ведь никто особо не любит рассказывать о поражении. С другой стороны, французские хроники изобилуют повествованиями о победе и их описания битвы более или менее сходятся. Более того, в своем Жувенеле Жан де Бюэй, который участвовал в деле (и был дважды ранен), высказывает свое собственное суждение: французы победили, потому что проявили полное самообладание и встретили своих противников не двигаясь с места [507] .

505

AM Orleans, CC 557.

506

Ainsi les Annales de William Worcester. Stevenson 1863 et 1864, II, 2, [771].

507

Bueil 1887–1889, II, 65.

Тома

Базен упоминает о разумных приготовлениях Жана Бюро и пользуясь случаем, рассказывает об образцовой карьере этого простого буржуа, незнатного происхождения и маленького роста. Подчеркивается и мужество нескольких капитанов, включая бретонцев, которые в едином порыве бросились на Толбота. Один из них, Оливье Жиффар, захватил английское знамя и привез его домой. Но возможно, более примечательным является анализ предполагаемых стратегических и тактических ошибок Толбота. Базен считает правильным, что он решил нанести удар сначала по французским войскам находившимся под Кастильоном, состоящим в основном из пехоты и обремененным обозом и артиллерией, а не атаковал армию графа Клермонского [508] . Но он действовал слишком поспешно. Толботу следовало разбить свой укрепленный лагерь, спокойно дождаться подхода собственной пехоты и артиллерии и посмотреть, что будет дальше, поскольку у противника находившегося на вражеской территории быстро возникли бы большие проблемы со снабжением. Более того, он совершил или был вынужден совершить ошибку в оценке ситуации. В какой-то момент французские капитаны решили увести из лагеря своих лошадей, несомненно для того, чтобы дать понять подчиненным, что они намерены сражаться до конца и специально лишают себя возможности бегства. Поднялась пыль, и Толбот подумал, что его враги бегут и следует немедленно атаковать, но он не предполагал, что французы будет обороняться, укрывшись за земляным валом из деревянным частоколом. Короче говоря, Тома Базен, считает, что английский командующий проявил больше безрассудства, чем благоразумия, и будучи священнослужителем видит в этом небесное отмщение этому жестокому капитану, который во многих обстоятельствах показал себя лишенным всякого чувства милосердия. Убивая мечом, он и погиб от меча [509] .

508

По идее, Наполеон одобрил бы такой выбор.

509

Basin, 1933–1944, II, 197–201.

Похоже, что бесславная гибель Толбота была воспринята с облегчением. "Так пришел конец этому знаменитому английскому капитану, который так долго считался одним из самых заклятых и упорных врагов Франции, наводившим на ее народ страх и ужас" [510] .

Его смерть получила определенную огласку в обществе, так Жак де Шабанн, который сам сильно рисковал во время битвы, предложил королю через одного из своих слуг латный горжет Толбота, снятый с его тела (его торс защищала простая бригандина, которая была менее тяжелой для ношения, чем пластинчатые доспехи), и Карл VII с сочувствием сказал: "Да благословит Бог доброго рыцаря, которому она принадлежала" [511] .

510

Chartier 1858, III, 7.

511

Cronique martiniane 1907, 67.

Битва при Кастильоне не положила конец военным операциям. Кампания продолжалась, и только 19 октября, после долгих переговоров, Бордо капитулировал и открыл ворота. Вновь завоеванная Гиень была поручена графу Клермонскому, которому помогали несколько капитанов, включая Потона де Сентрая, Теодоро ди Вальперга и Жана Бюро. Чтобы надежно удерживать город, было решено построить форты Шато-Тромпет и Ле-Га [512] .

Результат случайности и импровизации, а не расчета, битва при Кастильоне, исход которой, мог быть совершенно иным, не имеет никакого сходства с подготовленным сражением, в ходе которого две армии, выстроенные в линию, должны были противостоять друг другу на равных. Это заставляет усомниться в эффективности ополчения вольных стрелков. С другой стороны, она подтверждает ценность французского рыцарства, независимо от того, сражалось ли оно верхом на лошадях или пешком, и представляет собой заметный этап в развитии полевой артиллерии. Примечательно, что и при Форминьи, и при Кастильоне французы оказались в меньшинстве, тогда как при Азенкуре и Вернее они потерпели поражение, несмотря на явное численное превосходство.

512

Bochaca et Faucherre 2002.

Карл VII добрался лишь до Либурна, расположенного в тридцати километрах от Бордо и из осторожности не став въезжать в склонный к мятежу город, не спеша двинулся на север.

Его историограф, Жан Шартье, не преминул приписать этот счастливый исход кампании "здравому смыслу", "усердию" и "благоразумию" короля, который всегда, даже переезжая с места на место, был приветлив к своим людям и стремился их утешить. Так он стал "господином всей этой великой страны Борделе, и установил мир" [513] . Однако, для достижения полного умиротворения потребовалось время, чему, несомненно, способствовало постепенное восстановление экономики.

513

Chartier 1858, III, 18.

По словам Марциала Овернского, Карл VII позаботился о вознаграждении дворян, которые по его призыву приняли участие в этой кампании и даже выплатил им жалование с того момента, как они покинули свои дома, и компенсацию за потерянных лошадей [514] .

По мнению некоторых наблюдателей, Бог допустил изгнание англичан из Нормандии и Гиени "с небольшими потерями для французов", для того, чтобы христианнейший король стал его орудием для борьбы с турками во время крестового похода. В этом и заключался "секрет" "славного и чудесного восстановления королевства". Шатлен, даже повествует о неком "святом отшельнике", который предсказал королю замечательные победы, еще до того, как они произошли, и открыл ему Божий план относительно его самого [515] .

514

Martial d'Auvergne 1724, II, 157.

515

Chastellain, IV 368.