Карл VII. Жизнь и политика
Шрифт:
Если использовать современную терминологию, то Жак Кёр был одновременно президентом своей компании, ее финансовым директором, коммерческим директором, менеджером по персоналу и связям. У него были партнеры, которые инвестировали в тот же бизнес, что и он, и делили прибыль пропорционально своим инвестициям. У него были слуги, которые оставались верны ему на протяжении всей жизни. Некоторые из них, например, Гийом де Варье, вращались при дворе Людовике XI, что свидетельствует об их деловых способностях. Хотя Кёр умел делегировать полномочия, вся структура замыкалась именно на него. Это сильно отличалось от коллективизма английских компаний Стейпл и Купцов-авантюристов (Merchants adventurers) или немецкого Ганзы; что касается компании Медичи, то она представляет собой гораздо более четко организованную структуру. Тем не менее, мы не можем четко представить себе, как Кёр богател, поскольку в нашем распоряжении есть не более чем фрагменты его коммерческих счетов, которые, возможно, не очень хорошо велись. Точно так же не сохранилось ни одного отчета о его деятельности на посту Великого мэтра серебряных дел, хотя он занимал эту должность более двадцати лет. Известна лишь малая часть его путешествий, в частности из Александрии в Руан через Рим и Лион. Лишь Бертрандон де ла Брокьер в своем рассказе о поездке на Восток с целью шпионажа по поручению Филиппа Доброго сообщает, что познакомился с Кёром в 1432 году в Дамаске, когда тот находился в самом начале своей карьеры. По слова Брокьера, среди французских, венецианских, генуэзских,
565
Mollat, 1988, 21. La Broquere, 2010.
Возможно, что именно его жена, Масе де Леодепарт, способствовала его восхождению по ступеням социальной лестницы. Несомненно, что он искренне заботился о социальном и коммерческом успехе своей семьи. Король не только облагодетельствовал Кёра, но и аноблировал сделав своими придворным. На миниатюрах он даже изображен в рыцарских доспехах. За это он постоянно стремился всячески угождать королю, так в 1449–1450 годах он распорядился построить и украсить капеллу рядом с домом главы капитула Буржского собора. Среди прочего, в капелле была изображена личная эмблема Карла VII: на красно-бело-зеленом поле, солнце, белые розы и ирисы, и, конечно же, флер-де-лис. Надпись на латыни приглашала короля продолжить отвоевание его королевства.
Тома Базен считает, что именно Аржантье был первым во Франции, кто снарядил и вооружил галеры, экспортирующие французские товары на Восток и импортирующие "шелковые ткани и всевозможные специи", которые затем продавались во Франции, а также в Каталонии и других странах. До этого, по его словам, эти товары привозили только венецианцы, генуэзцы и каталонцы. Именно эта морская торговля позволила ему сколотить состояние и возвести в Бурже роскошный особняк, достойный короля. Кёр умело распоряжался своим состоянием, поскольку для отвоевания Нормандии, смог одолжить Карлу VII единовременную сумму в 100.000 экю [566] .
566
Basin 1933–1944, II 153.
Из рассказов хронистов, упоминающих Кёра, в связи с судом над ним, тем самым давая историку представление о том, каким его видели некоторые из его современников, следует привести мнение Матье д'Эскуши. Последний характеризует его как "человека незнатного происхождения", который "своим умом, доблестью и хорошими манерами настолько проявил себя, что имел возможность вести несколько крупных дел". Здесь, конечно же, имеется в виду знаменитый девиз Кёра, упомянутый другим хронистом, Жаком Дю Клерком: «Его девиз гласил: "Для храброго сердца нет ничего невозможного"» [567] . Что очень похоже на девиз благородного рыцаря. Матье д'Эскуши продолжает: "У него на службе находились несколько клерков и агентов, которые торговали упомянутым товаром во всех христианских королевствах и даже в Сарацинии. На море он содержал за свой счет несколько больших кораблей, которые ходили в Берберию (Северную Африку) и Вавилон (Египет), чтобы закупать товары", и это с разрешения турок и того, кого называли Вавилонским Султаном (Мамлюкский султан). Таким образом, уплатив все необходимые пошлины, он "привозил из упомянутых стран золотые и шелковые ткани всех видов и цветов, всевозможные сукна, годные как для мужских, так и женских нарядов, а также меха куниц и другие диковинные вещи", которые невозможно приобрести даже за золото или серебро "по эту сторону границ", то есть в Западной Европе. Через его руки проходили экзотические предметы роскоши. "Он поручал своим агентам продавать, как в королевской лавке [магазине серебряных изделий], так и во многих местах королевства [Лионе, Монпелье и т.д.] и за его пределами [Женева], всевозможные товары, о которых только может помыслить человек. И многие люди, вельможи, купцы [две категории, которые, когда пришло время, стали ему врагами] и другие были сильно поражены. Каждый год он зарабатывал больше, чем другие купцы королевства [обида фундаментальная]. Под его началом было триста факторий, которые были разбросаны по нескольким странам, как на суше, так и на море" [568] . О Кёре ходили легенды, так по словам Жака Дю Клерка, "он был настолько богат, что говорили, будто его лошади и мулы были подкованы серебряными подковами" [569] .
567
Du Clercq 1838, 84.
568
Escouchy 1863–1864, II, 280–281.
569
Du Clercq 1838, 284.
Тома Базен во второй раз упоминает Жака Кёра, когда обсуждает его арест и осуждение в целой главе своей Истории Карла VII. Из его комментариев приведем только общую оценку: "Он был человеком неграмотным [не знал латыни], но высокого ума, мудрым и искусным в делах" [570] .
Правда, в одном из своих посланий, написанном в 1445 году своему брату Гийому, только что назначенного канцлером Франции, Жан Жувенель гораздо более сдержан. Что касается "пышности приемов в шикарных особняках", то он задает вопросом: откуда берутся деньги на всю эту роскошь? Ответ ясен: из налогов, собранных на войну. Настоящая растрата государственных средств. Вина тем более серьезная, что те, кто занимается поставками всех этих товаров, получают скандальную прибыль, например, продавая королю по 30 или 34 экю части доспехов, которые по рыночной цене стоят всего 15 или 16. То же самое относится и к мехам. Жан Жувенель провел собственное расследование и выяснил, что сотня соболиных спинок стоит в Париже 10 ливров, а "купец" продает их (королю и придворным) по цене от 60 до 80 ливров и это не за целые шкурки. Двойной обман. Жан Жувенель продолжает: "Те кто занимается подобными вещами, являются дурными людьми". Он утверждает, что видел письма, написанные рукой Аржантье, в которых тот оценивает свое состояние в 500.000 или 600.000 экю (но это только на 1445 год) и объясняет такое быстрое обогащение тем, что Кёр "прикарманил все товары в этом королевстве, и везде завел свои лавки, [которые] приносят богатство только одному человеку а не тысячи торговцам". Он не только, как бы мы сказали, монополизировал всю большую торговлю, но и, когда он ссужает деньги в долг королю, то делает это "под грабительские ростовщические проценты". Хуже того, его ссуды частично состояли из "посуды или украшений" (а не денег), что позволяло прибегать к всевозможным махинациям [571] . Говоря словами Жана Жувенеля, обиды накапливались, и это в то время когда Жак Кёр был в полном фаворе у короля (1445 год).
570
Basin 1933–1944, II, 286–287.
571
Juvenal, I, 532.
С
Последнее свидетельство, последовавшее за его осуждением, принадлежит Жоржу Шатлену. В отрывке, в котором хронист оценивает весь период царствования и самого короля, характеризуя его как недоверчивого и завистливого человека, он пишет: Карл VII "стал известен за морем в Леванте благодаря деятельности своего казначея Жака Кёра, самого успешного купца в мире, которого король приказал заключить в тюрьму и конфисковать его товары. После вынесения Кёру смертного приговора, он с помощью какой-то хитрости совершил побег и умер в изгнании" [573] . Тут автор явно намекает на неблаговидное поведение короля. Шатлен возвращается к личности Аржентье в своем трактате Храм Боккаччо (Le Temple de Boccace) (1463–1464), где называет его человеком "благородным из-за его добродетели и славных дел". Другими словами, согласно понятиям того времени, Кёра облагородила сама его добродетель. "Человек трудолюбивый с обширными познаниями, понимающий суть вещей и обладающий большим авторитетом", умеющий ответственно вести дела, какими бы важными они ни были, и все это ради выгоды и славы своего господина, о которых он заставил узнать все народы. Он был ничем, но стал мультимиллионером. "Он дошел своим умом от сотни до ста тысяч и от ста тысяч до нескольких миллионов". Он на своих кораблях объездил весь Левант: "В Восточном море не встречалось ни одного корабля, мачты которого, не были бы украшены иначе, как флер-де-лис", что, конечно же, не соответствует действительности. "Его взор охватывал весь мир, который он стремился покорить" [574] .
572
Leseur 1893–1896, I, 113.
573
Chastellain, II, 188.
574
Chastellain, VII, 91.
Но почему же тогда случился жестокий позор, суд и падение этого исключительного человека, посвятившего свой гений славе французской короны? Почему колесо фортуны низвергло его с высот в пропасть? Хронисты Герольд Берри и Марциал Овернский не упомянули судебный процесс над Кёром и словом. Что касается Жана Шартье, то он говорит только о торжественном оглашении приговора канцлером Франции, которое состоялось в Лузиньяне 29 мая 1453 года во время заседания суда под председательством Карла VII. Несмотря на преступления, которые привели Жака Кёра к смертному приговору и конфискации имущества, король, заботясь о справедливости и предпочитая, по образу Божьему, милосердие суровости правосудия и учитывая чистосердечное раскаяние подсудимого, даровал Аржантье жизнь. При этом тот был приговорен к выплате 100.000 золотых экю в качестве компенсации за неоценимые суммы, которые он вымогал у подданных короля, плюс 300.000 экю за многочисленные преступления, совершенные против них же; что касается остального его имущества, то король конфисковал его, где бы оно ни находилось; Кёр был лишен всех королевских должностей и навсегда изгнан из королевства Франция. Но главная претензия заключалась в его поведении по отношению к неверным. Он продавал им оружие и выдал сарацинам одного христианина, укрывшегося на его галере. Поэтому Жак Кёр был приговорен выкупить его у неверных или, если это окажется невозможным, выкупить вместо него другого (как это делал Орден Мерседариев [575] ), и чтобы загладить свою вину за эти два преступления, он должен выл с 10-фунтовой свечой в руках, "просить милости у Бога, короля и правосудия" [576] .
575
Орден Пресвятой Девы Милосердной для выкупа невольников, (лат. Ordo Beatae Mariae Virginis de Mercede Redemptionis Captivorum) — монашеский орден, основанный в 1218 году Святым Педро Ноласко. Главной целью ордена был выкуп из мусульманского плена христиан. Название происходит от испанского слова merced (милосердие).
576
Chartier 1858, III, 41–43.
Жак Дю Клерк пишет, что после своего побега Жак Кёр, который, как говорили, имел состояние в миллион золотых экю только во Франции, отправился в Рим где имел "много товаров, которые он вывез из королевства". К претензиям, упомянутым Шартье, он добавляет, что Кёр отправил к сарацинам специалистов, которые научили их делать оружие (то, что мы бы назвали передачей технологий врагу).
Заключение Шатлена, как обычно, носит морализаторский характер: Аржантье был ослеплен своим богатством. Тот, чьи сокровища были разбросаны по всему миру, тот, чьи корабли плавали по "чужим морям", тот, кто одолжил королю 400.000 экю на отвоевание Нормандии, закончил свою жизнь в изгнании, вдали от "французского королевства", которому он оказал столько услуг. Хронист представляет его кающимся в том, что он не смог умерить свою жадность.
Матье д'Эскуши, который был достаточно хорошо информирован, представляет ответы Жака Кёра на выдвинутые против него обвинения в таких выражениях: всю свою жизнь он служил королю, "благоразумно и законно" и ничего не поимел за его счет; он "занимался честной торговлей", и именно таким способом приобрел свое состояние; он признается в неведении относительно раба-христианина, который сбежал, а затем вернулся; он вспоминает о личной встрече с Карлом VII, во время которой, признался, что получил большую прибыль в стране неверных благодаря безопасным перевозкам на своих галерах товаров, предоставленных султаном в обмен на пошлины, которые в любом случае был весьма умеренными, но все это делалось ради пользы короля. Рассказывали, что он заявил королю: "Сир, все что мое — Ваше". И именно по этому случаю, король попросил Кёра одолжить ему денег на отвоевание Нормандии, что тот и сделал, за что получил разрешение послать султану, через своего поверенного, в качестве личного подарка доспехи и оружие. Хронист также упоминает о великолепно обставленном особняке Кёра в Бурже, "таком просторном, что его вполне можно было бы назвать королевском". Наконец, Аржантье отверг обвинение в отравлении Агнессы Сорель "и для этого он предоставил все доказательства". Странное признание! Можно предположить, что это обвинение, выдвинутое интриганкой Жанной де Вандом, дамой де Мортань, о котором было сообщено королю, стало тем эмоциональным толчком, который и вызвал судебный процесс, более чем через год после смерти фаворита.
Тома Базен считает, что Жак Кёр стал жертвой злопыхателей и завистников, которые убедили короля в его виновности в смерти Агнессы. Упомянув о неправомерных налоговых поборах с подданных короля в Лангедоке и запрещенной торговле с неверными, он спешит добавить, что эти обвинения были "скорее выдумкой его соперниками, чем правдой (по крайней мере, по мнению многих людей)".
Значит ли это, что осуждение Жака Кёра определенно не является заслугой короля или судей, которые вели процесс? Аржантье совершил лишь мелкие проступки, совершенно несоразмерные с оказанными им услугами. Он стал жертвой неблагодарности Карла VII, конкуренции со стороны купцов Юга, которые не без оснований были недовольны монополизацией Кёром торговли с Востоком, и негодования придворных, с завистью смотревших на его возвышение и богатство. Были также люди, очень желавшие занять его место, среди которых и Отто Кастеллан, сменивший Кёра на посту казначея в 1454 году.