Карнивора
Шрифт:
Марика отступила на шаг. И только сейчас увидела — у него на шее не было пьентажа. Но при этом она чувствовала завесу тишины вокруг них…
— Кит. — Голос звучал глухо. — Что происходит?
Он напрягся — чуть-чуть, еле заметно — и повторил только:
— Идем.
И снова провел рукой — на этот раз создавая и иллюзию тоже. Пряча их.
— Кит! — повысила голос Марика — и тут же обернулась, потому что в темноте, за поворотом, снова раздались шаги. По звуку было ясно, что людей много, на стенах плясали отблески факелов и спутанные тени. А потом раздались
Марика резко развернулась к Киту, в голове стало нехорошо — от резкого движения? Одно короткое мгновение она смотрела ему в глаза — и поняла все.
— Pravitatis, — прошептала она.
— Прости, — сказал он тихо. — Ты же не думала, что действительно сможешь обмануть меня, Моар?
— Ты знал, что мы поедем сюда. — Марика не спрашивала, но Кит все равно кивнул.
Еще одно мгновение она смотрела на него — и тут новая догадка едва не сбила ее с ног, и с громким воплем: «Мерги-и-и-ир!» Марика кинулась по коридору, вырываясь из завесы тишины и обмана.
— Стой! — заорал Кит и побежал за ней, но было уже поздно. Она повернула за угол, пробежала мимо удивленных аргенцев под страшный окрик Кита: «Не трогать ее!», ворвалась в комнату, где на кровати лежал, раскинув руки, огромный, неподвижный…
Марика бросилась к нему в тот момент, когда Кит ввалился следом и повторил, тяжело дыша:
— Не трогать ее.
Она судорожно приложила руки — шея, сердце, лоб, запястья, и ладоням стало мокро и горячо, его кровь была еще теплой, еще живой.
Стояла абсолютная тишина, как будто разом создали десяток звуковых завес.
Спустя вечность Марика наконец замерла — потому что даже кровь на руках начала застывать. Подняла их и долго рассматривала черные ладони. А потом развернулась к Киту.
Его лицо больше не было ни собранным, ни уверенным.
— Прости, — прошептал Кит совершенно неубедительно.
Марика поднялась на ноги. Медленно обвела взглядом мужчин вокруг, их непривычно бледные лица, настороженные, чужие…
Она не знала, что ее выдало тогда. Глаза, руки? Мысли? Вряд ли, Марика и сама не знала, что сделает в следующий момент.
Но Кит успел. В то мгновение, когда ее пальцы сжались в кулаки, он выбросил перед собой скрещенные руки. Сила заклинания все равно отбросила его назад, в коридор — но, во всяком случае, он выжил.
В отличие от всех остальных.
VI. Нараго
Жителей Нараго объединяла одна общая черта — все они обладали железными нервами. Быть может, дело было в особом климате, в густых лесах Карниворы, подступавших к городку с востока — а может, вовсе даже в реке Сенья, протекавшей в нескольких милях к югу. Нет, влияние реки на влажность и круговорот воды, на плодородность полей и количество летних дождей было совершенно ни при чем. Просто прямо по ней проходила граница с Изулом. Поэтому слабонервные в Нараго не приживались.
И все же даже самые смелые головы покрылись преждевременной сединой, когда началась война. Изульцы и аргенцы пересекали Сенью несколько раз — к счастью,
Однако сидеть без дела было не в их правилах. Летом окружавшие город валы ощетинились частоколом из толстых бревен — леса пригодились. Следом за этим появились толстые, обшитые железными полосами ворота, а осенью над ними выросла дозорная башенка. Урожай был богатым — нарагцы встретили зиму в твердой уверенности, что переживут ее.
Однако весной Изул снова перешел в наступление, захватывая один за другим южные замки и крепости. Нараго не был ни тем, ни другим, располагался слишком близко к карниворским лесам, вдалеке от главных трактов, и все же… И все же Сенья была тут, рядом. Быстрая, бурная, но не очень глубокая. При желании — и сухой погоде — ее можно было пересечь вброд.
Они ждали изульцев каждый день — каждый долгий, жаркий день лета. Но изульцы не приходили. Вместо них однажды теплым вечером у ворот возник человек в пыльном буром балахоне и с яблоком в руке.
— Кто таков? — строго спросил с башенки дозорный, когда путник остановился: на закате ворота запирали.
Тот задрал голову, широко улыбнулся и с хрустом надкусил яблоко.
— У вас тут дверь не закрыта, — заметил он весело.
— Какая дверь? — не понял дозорный.
— Большая, — путник махнул рукой, и тяжелые ворота медленно распахнулись. Дозорный перегнулся через перила башенки и чуть не упал, пытаясь рассмотреть происходящее прямо под ним.
— Эй! — закричал он вниз. — Ты что творишь?!
— Помогаю это исправить! — раздался веселый голос с другой стороны ворот. Дозорный бросился к противоположным перилам, чтобы увидеть, как путник идет по пустынной центральной улице Нараго, догрызая яблоко.
Он назвался Дором. Работал много, денег просил мало. Внезапно исчезал, так же внезапно появлялся. Всем детям в Нараго дарил яблоки.
Было начало лета. Посадские яблони недавно отцвели.
Второй маг появился зимой: тихо и незаметно вошел в город пасмурным холодным днем. Пожалуй, сходу никто бы и не заподозрил в нем мага — вместо балахона незнакомец носил простую рабочую куртку и штаны, и на шее у него не было видно амулета. Только одно выдавало мага: двери открывались еще до того, как он прикасался к ним.
Полдня маг ходил по Нараго и спрашивал, где бы ему найти Дора. Жители в ответ могли только пожать плечами — они-то прекрасно знали, что их мага нельзя найти нигде. Это он мог найти тебя. Однако, когда алькальд сказал об этом прямым текстом, незнакомец сверкнул темными глазами и сказал с усмешкой:
— Вы просто не пробовали.
Обвел взглядом центральную улицу, на которой они стояли, прищурился. Усмехнулся еще шире. Зашагал в сторону городской площади, у дальнего дома нагнулся и поднял что-то с земли. Алькальд присмотрелся. Кажется, это был огрызок яблока.