Карнивора
Шрифт:
«И что потом? — спрашивал спокойный, холодный голос разума. — Если бы не колдунья, Мергир бы умер от той злополучной раны, полученной на охоте».
«Зато из-за колдуньи его зарезали проклятые реикх, — зло шипело в ответ сердце. — Достойная вали смерть, ничего не скажешь!»
«Но до того Мергир захватил половину их южных крепостей».
«Только для того, чтобы вновь отдать этому желтоволосому колдуну!»
«Неизвестно, куда добрался бы колдун, если бы те крепости не были взяты».
«Он добрался сюда», — замечало сердце на удивление спокойно, и на это разуму
Колдун должен умереть.
«А что с тем… другим?» — спрашивал разум неуверенно — и тут уже сердце не знало, что ответить.
Потому что оно, честное сердце изульца, не могло позабыть короткого мгновения, когда Сихар повстречался взглядом с тем… другим.
Темнота исчезла в тот момент, когда Кит уже начал к ней привыкать. Причем, в отличие от предыдущих раз, когда он с трудом продирался сквозь толщу усыпляющих волн к реальности, сейчас они пропали внезапно, как падает тяжелая занавесь с окна, впуская нестерпимо яркий солнечный свет.
Кит, ослепленный, оглушенный и парализованный — не отсутствием ощущений, а их избытком — упал бы, если бы сильные руки тут же не подхватили его.
— Так не пойдет, — раздался голос Марики — все еще холодный, но не ледяной, не застывший, а подвижный и хлесткий, как быстрый горный поток. — Если придется его тащить…
— Это уже твоя область, — усмехнулся прямо над ухом Дор. Марика фыркнула, и Кит успел сообразить, что этот звук не сулит ему ничего хорошего. В то же мгновение тело прожгло болью, как будто по сосудам разлили вместо крови раскаленный металл, сердце бешено заколотилось в груди, дыхание участилось…
Все прекратилось так же быстро, как и началось, но теперь Кит полностью контролировал свое тело. Он несколько раз глубоко вздохнул, коротко зажмурился — и наконец смог осмотреться.
Сначала Кит удивился. Аргенцы никогда не утруждали себя тем, чтобы выделять пленникам отдельную палатку — их не всегда хватало и для воинов. Сперва Кит подумал было — внутри все замерло на мгновение — что это дело рук Марики, но тут же остановил себя. Скорее всего, суеверные изульцы не хотели даже видеть северных саидх — и тем более не хотели, чтобы саидх видели их. Мало кто из южан представлял, что такое настоящая магия, а вот про сглаз слышали все.
Палатка была совершенно пустой, если не считать столба по центру, выступавшего одновременно и опорой, и местом, куда можно было привязать пленников — у основания лежали толстые веревки, перерезанные в нескольких местах. Дор замер, все еще протянув к Киту руки, будто ожидая, что тот снова упадет, Марика стояла куда дальше — но расстояние и сумрак палатки не помешал Киту разглядеть жестокую ухмылку.
— Что ты со мной сделала?! — прошипел он.
— Поставила на ноги, — слегка пожала плечами Марика, перестав улыбаться. И прежде, чем Кит успел еще что-нибудь сказать, она повернулась к выходу из палатки, подняла руку и щелкнула пальцами.
— Скорее, — бросила она через плечо. — У нас мало времени.
Потом Сихар не раз слышал о том, что тогда произошло. Сначала это были сбивчивые рассказы чудом выживших очевидцев. Потом рассказы стали историями
Возможно, если бы Сихар не видел все своими глазами, он, как и многие другие, считал бы легенду вымыслом, глупой северной сказкой, которую почему-то запомнили вернувшиеся из Аргении изульские войска. Но он был там. И в его сознании произошла та же самая метаморфоза — то, что поначалу казалось настоящей катастрофой и крахом военной карьеры, затем стало пугающим красочным кошмаром, а потом внезапно открылось совсем в другом свете.
Выскочив из палатки на шум и крики, Сихар увидел лишь трех колдунов, сеявших смерть, разрушение и хаос в его лагере. Чуть позже он стал вспоминать странные, яркие, слишком четкие детали, которых никак не смог бы разглядеть через пол-лагеря. Кровь, проступающую сквозь темную кожу перчаток на руках колдуньи, которая падала на землю равномерными каплями кармина. Медовые волосы колдуна, сияющие в вечерних сумерках, будто на них светило закатное солнце. Слезы в глазах того, другого саидх. И уж конечно Сихар не мог услышать, как тот, другой, тихо вздохнул, странно выставив перед собой руки, сложив их крест на крест и повернув при этом так, что веер ладоней стал вертикально. Сихар не мог заметить ужаса в глазах колдуньи и желтоволосого колдуна, когда очередные изульцы не упали перед ними, сраженные смертоносным колдовством. Не мог разобрать четкое и непреложное «хватит», которое произнес тот, другой. Сихар не мог ничего этого разглядеть и расслышать — и тем не менее видел потом каждую ночь перед тем, как проснуться в холодном поту.
И лишь много, много позднее он понял, увидел, что произошло тогда на самом деле. И вспоминал до конца жизни, как Волк, Лис и Олень ушли в Карнивору.
Они остановились у прозрачной стены на рассвете следующего дня — изульцы не стали разбивать лагерь слишком близко к логову демонов. Позже Киту не давали покоя два вопроса: как Дор смог бежать так долго и как они не поубивали другу друга прямо там, у стены.
Впрочем, на самом деле Кит знал ответ на оба из них.
Вид стены заставил их замедлиться, перейти на шаг — как будто еле заметное движение в воздухе непременно обещало защиту от возможной погони. И тогда же, впервые за долгую ночь, появилась возможность подумать, осознать, вспомнить…
— Зачем, Дор?! — обрушилась Марика — и Кит, хоть и промолчал, был с ней солидарен.
Дор сходу не ответил — это было бы нормально, если бы его лицо не было таким напряженным. Он стоял, слегка наклонившись, и прижимал обе руки к груди и животу.
— Скольких ты уже убила, Маар? — спросил Дор сбивчиво, с явным усилием выпрямляясь.
— Какая разница?!
— Большая, поверь мне, — совершенно серьезно возразил он.
— Дор, — осторожно начал Кит, — но мы же знали, на что шли.
— Да? — Дор повернулся к нему — карие глаза смотрели пристально. — Вы знали, на что шли?
— Конечно, — кивнул Кит, не давая сбить себя с толку. — Вряд ли мы могли сбежать оттуда, никого не тронув.
— А вы пробовали? — слабо усмехнулся Дор — и снова поморщился.