Кавалер Красного замка
Шрифт:
Морис понял, что его удаляют, поцеловал руку Женевьеве и ушел.
Моран вышел вместе с ним проводил до улицы Сен-Жак.
Здесь Моран отошел от него, чтобы сказать несколько слов слуге, державшему оседланную лошадь.
Морис был так занят мыслями, что даже не спросил у Морана, с которым, впрочем, он не обменялся ни словом за всю дорогу от дома, кто был этот человек и к чему эта лошадь.
Морис отправился по улице Фоссэ-сэн-Виктор и вышел на набережную.
«Странное дело, — рассуждал он, — рассудок ли мой слабеет или
И, чтобы хоть несколько успокоиться, Морис подставил лицо под свежий вечерний ветерок и облокотился на перила моста.
XXIX. Патруль
Покуда Морис стоял на мосту, доканчивая свои размышления, и с грустным видом смотрел на протекавшую воду, послышались ровные шаги нескольких человек, как будто походка патруля.
Морис обернулся: точно, это был патруль из национальных гвардейцев, шедший с другого конца моста, и Морису показалось в темноте, что их ведет Лорен.
Действительно, это был он:
”Теперь же, мой друг, нашел я тебя, И счастье уж не оставит меня.”— Наконец-то я вижу тебя! — закричал он, подходя к Морису с распростертыми объятиями. — Надеюсь, на этот раз ты не будешь жалеть, что угощаю тебя Расином вместо того, чтоб предлагать Лорена.
— Что ты ходишь тут с патрулем? — беспокойно спросил Морис.
— Сегодня, мой друг, я начальник экспедиции. Надо, видишь ли, восстановить нашу покачнувшуюся репутацию на первобытном фундаменте.
И, обернувшись к патрулю, сказал:
— Ружья вольно! Теперь еще не глухая ночь. Можете, друзья мои, толковать о своих делишках, а мы поболтаем о своих.
И Лорен опять подошел к Морису.
— Сегодня я узнал две важные новости, — продолжал Лорен.
— Какие именно?
— Во-первых: нас, то есть тебя и меня, начинают подозревать.
— Знаю. Далее.
— А-а, ты знаешь?
— Да.
— Во-вторых: зачинщиком всего гвоздичного заговора был кавалер Мезон Руж.
— И это знаю.
— Но не знаешь, что заговор красной гвоздики и заговор подземелья — одно и то же?
— И это знаю.
— В таком случае перейдем к третьей новости… Уж этой, наверное, ты не знаешь… Сегодня вечером мы захватили кавалера Мезон Ружа.
— Схватили кавалера Мезон Ружа?
— Да.
— Значит, ты поступил в жандармы?
— Нет, но я патриот; каждый патриот должен служить отечеству, а так как этот кавалер Мезон Рууж своими заговорами произвел гнусные покушения в моем отечестве, то отечество и приказывает мне, патриоту, избавить его от вышеозначенного кавалера Мезон Ружа, который жестоко ему досаждает, и я повинуюсь отечеству.
— Все равно, — сказал Морис, — странно, что ты взялся за подобное поручение.
— Я не
— Но как же узнали, что зачинщиком подземного заговора был кавалер Мезон Руж?
— Этого покуда не знают наверное, но только подозревают.
— А! Вы заключаете по догадкам.
— Заключаем по верным следам.
— Любопытно узнать, потому что, наконец…
— Слушай же хорошенько.
— Слушаю.
— Только услышал я крик: «Большой заговор, открытый гражданином Симоном…» (везде суется мерзавец!..), как тотчас же захотел удостовериться в истине собственными глазами. Говорили о подземелье…
— Существует ли оно?
— Существует, я видел своими глазами.
— Итак, говоришь, ты видел…
— Подземелье… Повторяю, что я видел подземелье, ходил по нему; оно сообщается из погреба гражданки Плюмо с одним домом на улице Кордери… точно не помню, какой номер, двенадцатый или четырнадцатый.
— И в самом деле ты ходил в этом подземелье?
— Прошел во всю длину и уверяю тебя — славная труба; притом она была загорожена тремя железными решетками, которые надо было откапывать одну за другой и которые в случае, если бы заговорщикам удалось, дали бы им время, пожертвовав тремя или четырьмя сообщниками, увезти вдову Капет в безопасное место. По счастью, попытка не удалась, и опять-таки открыл эту штуку мерзавец Симон.
— Я думаю, прежде всего надо было забрать жильцов в доме на улице Кордери, — заметил Морис.
— Что, наверное, и сделали бы, если бы дом этот не был пуст.
— Но ведь он принадлежал же кому-нибудь?
— Да, новому хозяину, которого никто не знал. Знали только, что дом этот продан две или три недели тому назад — вот и все. Соседи слышали по временам шум, но так как дом был старый, то и думали, что в нем производится ремонт. Что касается прежнего хозяина, то он уехал из Парижа. Вот при таких обстоятельствах я и пришел в подземелье.
«Да, признаюсь, положение ваше затруднительно», — сказал я Сантеру, отведя его в сторону.
«Совершенно верно», — отвечал он.
«Дом этот продан, не так ли?»
«Да».
«Недели две тому назад?»
«Две или три».
«И купчая совершена у нотариуса?»
«Да».
«В таком случае разошлите ко всем парижским нотариусам узнать, у которого из них продан дом, и потребуейте купчую. Там вы увидите имя и место жительства покупателя».
«Вот и прекрасно! Вот это совет, — сказал Сантер. — И такого человека еще обвиняют в недостатке патриотизме! Нет, Лорен, я восстановлю тебя в мнении патриотов, или мне сейчас провалиться».