Кавалер Ордена Золотого Руна
Шрифт:
…Между тем, простои воздушного шара были слишком долгими и слишком частыми. Пионеры и комсомольцы, заблаговременно налепившие на стены карты Советского Союза и изготовившие флажки с иголочками, писали гневные письма соответственно в "Пионерскую" и "Комсомольскую" "правды". Юный ортодокс Ситников требовал с корнем вымести поганой метлой чуждые советскому воздухоплаванию "перлашезовщину" и "бендеро-изаурез" и заменить экипаж проверенными в горниле пионерских линеек товарищами.
А дело в том, что свежие ветры Страны Советов
Иногда, впрочем, порозовевшие в лучах закатной зари барашки, совершив головокружительные фигуры высшего пилотажа, устремлялись в обратную сторону. Но по ночам экипажу категорически предписывалось спать "на земле". Вечером накануне последнего дня жизни "Красного Калошника-Галошника" клуб колхоза "Большие Иван Семенычи" напоминал сатанинское капище. Сквозь щели деревянного строения пробивался дрожащий свет и клубы дыма. На трибуне, в окружении керосиновых ламп, лектор-общественник Остап Бендер проводил антирелигиозную викторину. Рядом с ним лежал приз. Впрочем, все настоящие призы были давно разыграны и этот — брошюра "Классики марксизма-ленинизма о воздухоплавании" — был пожертвован товарищем Пер-Лашезовым из личного багажа.
Ему было неловко оставить колхозников без приза, потому что недавно с ним произошло досаднейшее происшествие. Неделю назад он впервые в жизни вступил в беседу с колхозником. Он хорошо знал деревню по пьесам для самодеятельного театра и умел поговорить с мужичком.
— Здорово, болезный! — сказал он приветливо.
— Здравствуйте, — ответил колхозник.
— Давай с тобой, дид, погундосим, — с неожиданной горячностью предложил руководитель полета, — так сказать, покарлякаем, побарлякаем. Тоже не лаптем щи хлебаю.
Дид, который, собственно, был даже не полудид, потому что имел от роду никак не больше двадцати лет, шарахнулся в сторону.
— Не замай! — крикнул гость. — Треба помаракуваты.
— Чего вам надо? — спросил колхозник.
— Дык ведь, — заорал Пер-Лашезов, — давеча, нонеча, анадысь телеграмму получили! — и схватил колхозника за руку.
— Отпустите, дяденька! — закричал тот.
— Фантасмагория… — произнес Пер-Лашезов обидное слово, за что и получил по морде от обезумевшего от страха "дида".
В первых рядах размещался колхозный актив. На коленях у них лежали книги, на которые участники викторины возлагали большие надежды. Здесь были учебники политэкономии, "Краткий курс истории ВКП(б)", "Материализм и эмпириокритицизм", "Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека" и даже "Справочник агронома".
— Начнем с чего полегче, товарищи, — усталым голосом, наверное, уже в сотый раз, сказал Остап. — Вот вопрос под номером 47. Когда женский вопрос
Актив встал в тупик. Все долго молчали.
— Ну что, орлы, пригорюнились? — Остап похлопал себя по могучей груди. — Ребром, слышите, ребром!
Но орлы дрожащими пальцами крутили самокрутки и Бендеру пришлось еще раз рассказать историю сотворения Адама и Евы.
Но не успели собравшиеся оправиться от тяжкого каламбура, как на головы их обрушилась новая каверза.
— Вопрос номер 51. Какого кардинала нельзя назвать мракобесом?
Тревога пробежала по рядам.
— Какого же, в самом деле, кардинала, нельзя назвать мракобесом? Ну, кто же наконец, этот дивный кардинал?
Взоры активистов с надеждой обратились на счетовода колхозного правления товарища Пруста, отец которого был католиком. Но Евстигней Пруст тоже ничего не знал о таком кардинале.
Остап зевнул.
— Мракобесом нельзя считать птицу кардинал, каковая водится в Америке. Смотри "Малый Энциклопедический словарь", издательство Брокгауз-Ефрон, т. 11. "Кардинал".
Все подавленно молчали.
Из дальнейших вопросов активисты совместными усилиями ответили лишь на один: "Почему говорят: последняя у попа попадья?"
Бендер посмотрел на часы и выпустил финальную обойму вопросов:
— А чем известен в истории христианской церкви монах Дионисий Малый? Не знаете! Так, так! А какой святой православной церкви ударил по уху епископа на одном из вселенских соборов? И это вам неизвестно? При чтении какого евангелия попы плюются?
Собрание смущенно молчало. Многие из оглушенных викториной потратили свою молодость на изучение политграмоты и Остапу вдруг показалось, что они действительно сделали большую оплошность, так и не узнав, какой такой святой смазал по уху епископа и за что.
— Братья, — произнес он и запнулся. — Братья! — повторил он тверже. — Откуда текст: "О, как прекрасны ноги твои, дщерь именитая!.. Живот твой — круглая чаша… два сосца твоих как два козленка…"
— Товарищ Бендер, — зашептал Пер-Лашезов. — Этот вопрос не утвержден для викторины!
— А она ему в ответ… — пел Остап. — Приди, возлюбленный мой, выйдем в поле… там я окажу ласки мои тебе…
— Товарищ Бендер! — завопил Пер-Лашезов.
— Идите, братья! Идите с миром, — закончил Остап.
Зал быстро пустел.
— Товарищи, вернитесь, куда же вы! — кричал им вслед Пер-Лашезов.
— Менять политэкономию на Библию, — буркнул Остап и двинулся к выходу.
Навстречу через толпу пробивался человек с телеграфным бланком.
— Товарищу Пер-Лашезову, полуправительственная!
Командир экипажа дрожащими руками принял депешу.
"Товарищу Пер-Лашезову. Срочная. Дипломатическая работа проведена. Разрешаются ночные полеты, усилив бдительность. С коммунистическим "пока". Икапидзе, начальник полета".