Кавказские новеллы
Шрифт:
В том порту он вышел и на судно больше не вернулся. Вначале поработал на автомобильном заводе между Сантосом и Сан-Пауло, потом отправился рубить для целлюлозного комбината в Монте-Алегри, штат Парана, мягкую древесину фернамбука и ипекакуану. На заработанные деньги Бранко продолжал носиться по всей Бразилии – от восточного побережья до западного мыса Педро.
В Пернамбуко он встретил то, что буквально свернуло ему мозги. Девушка была необычайной красоты, доставшейся от далекой прабабки-кафусо, которая получилась от смеси индеанки из племени чиригуано, по-видимому, с
Красоты одной этой кафусо хватило на триста пятьдесят лет потомства, среди которого было много шлюх, даривших свою красоту морякам в портах восточного побережья.
Девушка спала с Бранко, но уехать с ним отказалась, считая Европу лоскутным одеялом своей индейской прабабки. А Цветлина на карте она не нашла.
Огорчённый Бранко хотел забыться в работе, грузил палисандровое дерево для самой дорогой мебели в Европе, добывал с индейцами каучук из серинейры в бассейне реки Амазонки.
Там, в амазонском сельвасе, он заблудился. Племя индейцев камаюро, куда он случайно попал, встретило его столь сердечно, что он снял с себя часы и золотую цепь и подарил одному из них, как оказалось, вождю племени. Вождь с тех пор заботился о нём, как о сыне.
Из молодых камаюро на тот момент никого не было, и Бранко некому было вывести из селения.
Если говорить об индейском плене, то это индейцы были в плену у буйного Бранко, который трижды бежал от гостеприимных хозяев непонятно куда, и каждый раз им приходилось отлавливать его в непроходимом сельвасе, где он мог столкнуться нос к носу с незнакомым оцелотом.
Через полгода появилась английская экспедиция, которой нужен был носильщик, и племя с радостью отдало Бранко в носильщики. Англичане вывели его к Трансамазонскому шоссе, откуда он уже добрался до брата. Тот работал архитектором в городе всё того же восточного побережья.
Их мать строила в Цветлине большой дом, похожий на «викенд», на деньги, которые присылал Игнасио.
У Бранко, кажется, заканчивалось буйство крови, и он возвратился, чтобы жить в материнском доме с братом.
Игнасио, издававший в Бразилии на португальском книги по архитектуре, печатавший сборники своих стихов, теперь всерьёз занимался живописью. Вернувшись, наконец, на родину, он постарался купить себе дом подальше от Бранко.
В это время из Словении тем же путем возвращался отряд болгарских женщин, которым когда-то помог Штефан. Это был настоящий криминальный роман, в котором Бранко использовал весь свой опыт амазонского сельваса, при этом взял в плен болгарское сердце Снежаны.
Но не скоро он выпустил свой дух буйства – часами висел высоко в небе на дельтаплане, обозревая, как ястреб, Брежанские горы.
Тогда Снежана не находила себе места, зная, что он висит и над Флорианом, где всего-то три дома, но где когда-то жила его первая любовь.
Он привил яблоневому дереву семь разных сортов яблок, это новое цветлинское чудо символизировало нынешнее состояние Бранко, твёрдо осевшего на родной земле.
И это была четвертая пара нового Цветлина.
Когда юная Аида влюбилась в Давора, когда уже назад, в Казахстан или в Россию, для неё не было хода, когда, целуя его левую серьгу в ухе и бриллиантовый пирсинг на волевом подбородке римского цезаря, она поняла, что любит этого мужчину безоглядно, как взрослая женщина, только тогда она узнала, что её возлюбленный гробовщик!
Аида всю жизнь боялась покойников и смерть, как таковую. Ее родители попали в странную катастрофу, в ней подозревали их лучшего друга, с которым её отец начал свое дело – автомобильный сервис и продажу.
Её единственный брат, бросивший из-за их с сестрой нужды последний курс юридического института, был убит при не менее загадочных обстоятельствах, когда с друзьями перевозил спиртное из России в Казахстан через границу.
Он был расстрелян в упор вместе с тремя остальными парнями, а огромная фура со спиртным словно растворилась в воздухе.
Всех её близких хоронил дядя по матери, но Аида не согласилась перейти жить в его семью, а с его же разрешения как единственного старшего в их сильно поредевшем родстве, перебралась в Россию.
Она получила новый паспорт, гражданство, работала секретарем-переводчиком в небольшой фирме, хорошо зная языки: английский и немецкий, кроме, конечно, русского и казахского.
Но из года в год Аида лелеяла одну и ту же мечту – уехать далеко-далеко от пережитого ужаса туда, где нет смертей, где можно увидеть бессмертие воочию, прикоснуться ладонью к тёплой от солнца вечности.
И по туристической путевке она вырвалась на Адриатику.
Давор встретил её на пути из Италии, когда она переходила ко второй части путешествия. Сердце гробовщика дрогнуло от необычайной свежести личика Аиды, поразительно живой красоты жизни – у Аиды была яркая смесь матери-казашки и русского отца.
Восхищённый Давор, похитил её у группы любознательных туристов, и сам не представлял потом, как ему удалось влюбить в себя эту девушку.
Несмотря на мрачность его профессии, его ценили в Цветлине за то, что был он незаменим в самый тяжелый час. Высокий, худощавый, очень сильный, он знал свое дело, нигде ему не обучившись, словно Господь поставил его бессменным часовым на границе жизни.
Если у остальных цветлинцев были сады и нивы, свои леса и участки гор, то у Давора был необычный сад на склоне горы, который весь день освещало солнце.
Он заготавливал землякам маленькие ладьи для большого путешествия в Вечность, провожая их на свой космодром, откуда у них был прямой путь дальше. «Дальше» Давора не касалось, жизнь после жизни он не исследовал, мужественно и честно выполняя свою работу на земле.
Кроме основного, он засаживал вечнозелёной туей и цветами последнее пристанище земляков, следил за порядком и чистотой всего кладбища, но, когда он выходил за пределы сада мёртвых, то был весьма жизнерадостным человеком.
Вечерами он играл с друзьями в карты, причём, в Цветлине играли не на деньги, памятуя о графине Юлиане, а строго на престиж победителя, командами по двое игроков.