Кайл Соллей
Шрифт:
Когда брожение по рынку мне надоело, утянул Снорре в сторону моря.
* * *
Не знаю, как должен был выглядеть порт, но этот бардак меня разочаровал.
Захламленная узкая улочка вывела нас на какую-то небольшую шаткую деревянную конструкцию, торчащую из воды. Море было отвратительным, грязным, в воде плавали какие-то отбросы и дохлая ворона. Мелко, дно с крупными фрагментами мусора. Без видимой системы привязаны лодки разных размеров и форм. Корабли – в бухте. И это порт?
– У вас разочарованный вид, – прямо за спиной произнес резкий хриплый голос
Владелец голоса - немолодой мужчина, моряк, худой, остроносый, с пронзительным взглядом, в необычного вида шляпе. Мы подошли к нему вплотную и даже не заметили, хотя он не прятался. Сидел на бочке, свесив ноги и что-то вытачивал при помощи малюсенького ножа. От неожиданности мы постыдно вздрогнули, а он сделал вид что не заметил этого.
– Базил из Ливана, но род мой из Каваллино, Венеции, – он сделал неопределенный жест в сторону бухты.
– Что же расстроило благородных юношей?
– Ну…
Я почувствовал себя немного неуверенно от того, что разговариваю с незнакомцем. Хотя какого черта, для меня в этом мире одни незнакомцы, чего мне стесняться? Выглядеть глупо? Кто посмеется надо мной, молодым бароном, в походном доспехе и при оружии?
– Кайл Соллей, – я немного поклонился и подал руку для рукопожатия. К моему облегчению он не пытался её поцеловать, как крестьяне, а пожал чрезвычайно цепкой хваткой корабела.
– Простите жителя лесов и холмов. Впервые вижу порт. И…
– А это не порт, – с детской непосредственностью перебил мореход, спрыгнул с бочки и замахал рукой.
– То есть, конечно, город считается портом, но нет! Это каботажные пристаньки. Настоящий порт, это такие большие пристани, такие, чтобы судно могло подойти вплотную, кинуть концы, привязать, спустить трап, сходить прямо с борта и обратно. Таскать грузы. А здесь - как бедный родственник, становишься посреди бухты, бдительно следишь, чтоб ветер не утянул на отмели. Нанимаешь местных пьянчуг на лодках для разгрузки. Замахаешься пополняться припасами. Поэтому большинство капитанов тянут до Бресте. А это всё мелкая крысиная суета. Желаете вина из чудесного жаркого местечка Таррако?
Мореход не дождался ответа, суетливо полез в поясную сумку, достал простую глиняную бутыль, оплетенную мелкой сеткой растительного происхождения, три глиняных же стакана и налил ароматного красного вина.
Было вкусно. Базил принялся рассказывать какую-то странную историю из собственной жизни. Шторм, веревки, блеющая коза. Трагическую, но подавал с юмором. Я мгновенно потерял нить повествования, а Снорре хохотал как гигантский ребенок.
– Есть такая легенда, – голос моряка стал серьезен.
– Давно это было. Однажды судно с отважными мореплавателями попало в сильный шторм. Ночь. Дождь льет, как в день Великого Потопа. Волны удар за ударом бьют о борт, как пьяные барабанщики. Мачты сложились, словно сломанные крылья гибнущей птицы. Трюм дал течь. Как не боролся экипаж, смерть была неминуема.
Тогда молодой благородный капитан, сказывают, что был он королевских кровей, прокричал что было сил в море, что отдаст жизнь, но просит бога ветров
И зов его был услышан. Внезапно волны расступились, показалась фигура. Женщина стояла среди волн в свете молний. И сказала она тихо, но каждый разобрал слова. Что если готов он внести свою плату, пусть корабль идет за ней. Волны возле корабля успокоились, хотя кругом бушевала стихия. На последнем парусе, на остатках вёсел проложил курс за ней отважный капитан. Завела она их в чудесную тихую бухту, где не было ни ветра, ни шторма.
Велела капитану плыть к берегу. И как ни просили моряки, он спустил шлюпку и сел за весла. Один. Все видели, что она старая, страшная, а в руках древний колдовской нож. А он подошел к ней. Взял за руку, и они удалились к хижине на холме.
Всю ночь дрожали от страха мореходы.
Утром оказалось, что это не хижина – а дворец. И что старуха на самом деле молодая прекрасная девица. И что капитан разглядел всё это сквозь колдовство.
Они поженились, а капитан остался жить на берегу. Жизнь ей отдал, как и обещал. Девушку ту звали Николь. В счастье прожили много лет. И когда капитан умер, она так грустила, что вышла на берег бухты и растворилась в тумане. Говорят, что та бухта приносит любому, кто в ней окажется - удачу на всю жизнь в мореходном деле. Но никогда больше она не приходит на помощь тонущим судам, потому что сердце её разбито навек.
– Я слышал эту историю, – хрипло и неожиданно серьезно отозвался Снорре.
– Конечно, – согласился Базил.
– Её рассказывают на всех берегах. Не раз мореходы дрались, доказывая, что знают, где та бухта. Но никто не знает, ни в каком море, ни в какой стране это было. Даже имя Николь, у разных народов разное.
* * *
– Чем могу помочь благородному барону э-э-э…….
Я стоял и смотрел на немолодого полусклоненного иудея, который тянул звук, давая мне возможность назвать свой род или имя.
На дворе стоял теплый май, крестьяне вовсю занимались своими полевыми делами, новички-эспье продолжали тренироваться по шесть дней в неделю, на седьмой отдыхали, пели песни на Пятке, разводили костер, тайком пили кислое вино, дрались, мирились и гоготали над глупыми шутками друг друга.
Я прочитал единственные три книги в замке. Чтение далось мне быстро, хотя некоторые символы одной из книг не удалось понять. Ну, две-то оказались разновидностью священного писания. Третья о местных травах, лечении и колдовстве на их основе. Подозреваю, что травник был сплошь антинаучным и наполнен тёмными суевериями.
Других источников информации в землях Соллей - не было. Тогда я обратился к отцу.
– Книги? Неподходящее занятие для рыцаря. Половина благородных мужей едва могут написать своё имя. Но ты особенный. Прости, в нашей земле тебе книг не встретить. Может в замке графа и есть полдюжины, держат как диковинную ценность. Но отправить тебя туда я боюсь, Фарлонги не дремлют, да и Эльбер нам не родня. Попробуй в субботу съездить в Конкарно спросить на рынке, может кто и подскажет.
И я совершил свою вторую поездку в Конкарно.