Кайл Соллей
Шрифт:
Вообще, отец советчиков не любил. Один из окрестных баронов, Лекси, прозванный за глаза Уткой-Кряквой, вероятно, за нелепый стиль ходьбы – советовал:
– Чего ты Айон, с Марселоном ругаешься? Я его знаю, нормальный муж и рыцарь. Взял бы, зарезал дюжину гусей пожирнее. Поджарил. Пришел. Посидели бы, выпили, помирились.
– Вот когда он твоего деда подвесит за яйца на стальной струне, тогда и поговорим про миролюбие. А до тех пор не делай умный вид. Тоже мне, всепрощатель тут нашёлся.
С Айоном спорить трудно, он своё прозвище Железная Рука получил не за то,
Я не первый Соллей, кто посетил замок в этом столетии. Первым был пойманный на охоте Шанте, старший брат деда. Его растягивали на дыбе, прямо во дворе. Четыре дня подряд, отпаивая водой, чтобы не умер сразу. Говорят, слуг заставляли мочиться на него, чтобы побольше унизить перед смертью. Когда умер – его скормили крысам, обглоданные кости выкинули в местную речку – Оннэ. В семейном склепе Соллей вместо тела был похоронен доспех Шанте и прядь волос, взятая на такой вот особый случай ещё в детстве.
Но, определенно я был первый, кто въехал верхом на коне, с мечом и всё ещё относительно свободным. Кстати, про меч. Спешившись, по законам гостеприимства мы оставили оружие местному мажордому Шарлю. Больше всех колебался и ворчал Снорре, отдавая свой свежеприобретенный большущий топор, почти с него самого ростом. Мой поясной нож длиной всего в ладонь, но висящий нарочно на виду, на поясе – не спросили. И, что существенно, не обыскивали. Так, пешком, ведомые Филиппом, мы бодро пошагали в главную залу замка в одной из круглых башен.
Справа от нас, спрятавшись, в закрытом наглухо помещении шушукались, гремели доспехами, чесались и отрыгивали, по меньшей мере, человек шестьдесят воинов. Вот вам и мирная встреча.
А ещё я забыл взять обещанную в подарок чашу. Совсем из головы вылетело. Дерьмо.
* * *
Марселон Лонгэ Фарлонг глава семьи и самый старый в замковой зале. Высокий, неожиданно для своих лет стройный и крепкий, с короткой седой прической, сильными властными движениями воина и полководца. И острым взглядом мудреца, который сейчас радовался, как ребенок, нашедший спрятанную от него сладость.
Круглая зала на втором этаже донжона. Длинный широкий стол. В нарушение традиций, а может и наоборот, никто не сидит в его «главе». Все, а это тринадцать человек считая меня, Снорре и Оливера только по сторонам длинного стола, лицом друг к другу.
Прямая змея стола не стоит посреди залы, а прижимает гостей к стене, оставляя мало пространства для маневра. Я в середине, норд и мажордом – оба справа, слева - чужаки. Напротив – Марселон. За спиной полукруг каменной стены. Так ненавязчиво – припёрли к стенке.
Хозяин дома сидел прямо напротив меня и улыбался ещё похлеще Филиппа. Надо думать, они не рассчитывали всерьез на то, что я приеду. Радовались, как дети. Напряжение висело в воздухе. Это передавалось слугам и иным присутствующим за столом, статус которых я откровенно не понимал. Но это не имело особого значения, ведь я мог наблюдать своего главного врага на расстоянии вытянутой руки. Вот кстати
Стол ломился от блюд, жареных птичьих окороков, тушеного мяса, ветчины, ароматных сыров. Стояли стилизованные под доспех формы с мясом – петушки-рыцари, их можно раскрывать и есть содержимое. Никто не приступал к трапезе. Только норд тайком утащил что-то со стола и тихонько трескал.
Задача моих спутников - не бздеть и быть готовыми ко всему. Я не знал, как развернется ситуация, но надеялся, что Бог подаст мне знак. Намек. Только такой, чтобы далекий от намеков человек (получеловек/полу-непойми-кто) этот знак понял. Например, мне бы подошла светящаяся надпись с буквами высотой в полстены, с пошаговой инструкцией.
Когда старый слуга принес вино - две здоровенные бутыли из чудного полупрозрачного сирийского стекла, а Марселон не переставая улыбаться, повернулся к нему всем телом, и слегка кивнул, я подумал, что это может считаться неплохим знаком. На одной из бутылей, на горле, была примотана красная лента. Вроде даже заморская, шёлковая. Не поскупились.
Выбор сделан.
Слуга принялся открывать уже откупоренные бутыли. Хозяин дома спросил, легко ли мы доехали и как нахожу замок?
Само собой, мне наливали из бутыли с лентой.
Бдительно следя краем глаза за телодвижениями слуги, я в общих фразах сбивчиво что-то говорил про величественность двух башен Вороньего замка и красоту вида со стены, которую, разумеется, никогда не видел, поскольку на стене никогда не был. Из моего кубка донесся чудесный аромат.
– М-м-м-м-м. Что за вино, барон Фарлонг?
– Вкуснейшее, южанское, густое, сладкое, красное. Называется – кровь дракона.
– Кровь дракона. Чудесный запах. Дадите мне немного потом. Так сказать, с собой.
– Ну конечно, мой дорогой, – улыбка Марселона не меркла.
Глава 8. Законы гостеприимства
Я встал и откашлялся.
– Полный бокал. Кубок. Это ведь кубок? Позволите мне встать и сказать тост. Я молод. Плохо знаком с законами этикета и гостеприимства. Быть может, так не положено? Позволит хозяин замка?
Хозяин замка. Да что там – дома, людей, земель и положения вещей, Марселон Фарлонг откинулся на своем кресле и красноречивым жестом указал, что мне, как гостю, позволено в его доме всё.
Держа в левой руке кубок, полный ароматного вина, под пристальными взглядами, не торопясь обошел стол, и встал на открытое пространство около кресла Марселона.
– Обещаю выпить это чудесное вино с крепким ароматом сока корня цикуты. Яд. Такой же нюхал у тётки-травницы на рынке Конкарно. Я говорил, что у меня острый нюх? Ну что вы, что вы. Слово рыцаря, выпью эту чашу. Мы же не хотим, чтобы из той двери показались шесть, я же не ошибаюсь? Шесть арбалетчиков? И принялись тут устраивать беспорядок. Выпью. Подумаешь, сильнейший яд. Говорят - быстрый. Но. Тост! Для начала: моя благодарность за возможность посетить славный Вороний замок. Целиком. Без отрезанных конечностей.