Казанские "Тандерболты"
Шрифт:
– Два истребителя на шесть часов, - на связи появился хвостовой стрелок, следом загрохотала его крупнокалиберная спарка.
– Один наш подбит, на два часа. Присматривайте. У него двигатель горит.
ЛеМэй посмотрел туда. Левый внутренний мотор тянул за собой шлейф белого дыма, но пилот упорно держался своего места в строю. Это был LG-K, тот самый, который "обезьяна увидела - обезьяна сделала". Пара FW-190 заметила его и попыталась добить, но помощь была рядом. Два "Тандерболта" пронеслись над ними, сверкая залпами крупнокалиберных пулемётов. Расстояние было слишком велико для прицельного огня,
"Фокке-Вульфы", столкнувшись с новым противником, попробовали оторваться снижением. Но тяжёлые "Тандерболты" пикировали быстрее любого другого истребителя. Они стремительно догнали их и вместе ударили по замыкающему. 190-й задрожал от попаданий, вскинулся как осаженная лошадь, кувыркнулся, окутался чёрным дымом и взорвался. Остальные ушли ниже. Двойка P-47 прервала преследование. Враги покинули бой, и им надо возвращаться к бомбардировщикам.
– Спасибо, малыши.
Ведущий "Тандерболт" в ответ покачал крыльями, обе машины перевернулись и ушли в сторону. Ещё один B-17 оказался под атакой, и надо было его выручать.
Стрельба участилась, на этот раз загрохотали передние боковые пулемёты и верхняя башенка.
– Ещё двое пикируют на нас. Пара 190-х, с девяти часов. Не спускайте с них глаз.
– Смещаются к десяти часам. Бортовые стрелки, смотрите в оба. На одиннадцать, на одиннадцать. Заходят.
– Принял, - из левого скулового пулемёта ударил поток огня, остекление кабины завибрировало от отдачи 12.7 мм установки.
– Проходит под нас, нижний стрелок, внимание!
– Засёк. Целюсь… попал! Отваливает с дымом.
– Присмотрите за "Крепостью" на три часа, с горящим двигателем. Прикройте её.
– Истребители с десяти часов, приближаются.
– Сверху или снизу?
– И оттуда и оттуда! Встречайте!
– Неуправляемый B-17 на восемь часов.
ЛеМэй развернулся в кресле, чтобы увидеть подбитый бомбардировщик. B-17 35-й группы, покидая боевой порядок, падал неторопливо и плавно. Он начал подниматься, затем перевернулся на спину, нос опустился и самолёт, медленно вращаясь, пошёл к земле. Неужели весь экипаж на полётной палубе погиб? [90]
90
B-17 обладали рациональной компоновкой. Большинство членов экипажа могли свободно перемещаться по небольшой палубе, проложенной над бомбовым отсеком, и подменять друг друга.
– Давайте, ребята, прыгайте!
– неизвестные голоса вдруг обрели личность и чувства.
– Прыгайте!
– Вон один, вышел через бомбовый отсек.
– Вижу. Хвостовой стрелок тоже выпрыгнул.
– Смотрите за истребителями.
– Нижние стрелки, что там?
– Оба парашюта раскрылись.
– "Фоки" с девяти часов. Внимание.
– Команда всё ещё там. Ну давайте, прыгайте.
– Ещё три купола. Осталось пятеро.
– Истребители сверху на одиннадцать. Три 109-х. Ещё шесть 109-х на шесть часов.
– Малыши с ним разберутся. Но поглядывайте!
ЛеМэй держал самолёт на курсе. Было совершенно очевидно,
– Ещё 109-е, на три сверху. Бортовые, займитесь ими.
– Я его поймал. Ну, ах ты ж сукин сын…
Сотрясение от пулемётов B-17 отдалось до самой кабины. Следующее сообщение было воплем торжества.
– Я достал его! Он падает. Смотрите, выпрыгнул!
ЛеМэй глянул вниз. 109-й разматывал чёрный дым из двигателя и центроплана. От самолёта отделилась фигурка. Пилот покинул машину, и это несомненно чистый сбитый.
– Говорит командир корабля. Я понял уже. Теперь, чёрт возьми, прекратите орать на весь эфир.
– Истребители на десять снизу. Два 109-х, приближаются.
– Нижняя башенка, огонь!
Из-под самолёта полыхнул сноп пламени.
– Да не пали такими очередями, экономь патроны.
– Смотрите, 190-й на три часа, встал в вираж. Научились бояться!
– Вали, вали его, пока не подобрались.
Сзади и ниже ещё одна "Крепость" 35-й группы получила повреждения. С двумя выбитыми двигателями она быстро теряла скорость и высоту, выходя из ордера. Одиночный беззащитный самолёт в считанные секунды станет добычей стервятников. ЛеМэй понимал, что сейчас ничем нельзя помочь. B-17 должны сохранять строй.
Московский фронт, Базарная, "Тандерболт" PI-H
– Джексон, берите своих "Орлов" и прикройте ту "Крепость". Шевелитесь, колбасники рядом.
Восьмёрка P-47 отделилась от строя и, прибавив газ, пошла вниз, к подбитому B-17. Для Эдвардса такое решение было логичным. Они первыми сбросили подвесные баки, а череда схваток сказалась на боеприпасах и топливе. Так или иначе им пора возвращаться, и сопровождение повреждённого бомбардировщика - отличное завершение задания. Борт DE-B, ползущий прямо под ними, наконец-то выровнялся. Один двигатель определённо вышел из строя, его пропеллер замер. Другой неравномерными рывками выбрасывал чёрный дым, но всё ещё работал. По своему опыту возни с мотоциклами Эдвардс предположил, что мотор сейчас содрогается и чихает.
– Привет, большой. Сейчас мы тебя под ручки домой отведём.
– Рад вас видеть, - голос по радио был слабым и срывающимся.
– У нас тут тяжко. Снаряды взорвались в районе радиорубки. Штурман и бортинженер мертвы, радист и два стрелка ранены. 190-й врезал нам спереди. Мы хоть правильно идём?
Эдвардс представил Джексона, листающего карты.
– Сейчас направляемся на запад. Будем разворачиваться. Как только пересечём Волгу, усадим вас на первый подходящий аэродром.
– Истребители на пять сверху!
– лейтенант заметил отблеск солнечного света на остеклении вражеского самолёта. Тройка Bf.109 пикировала на подбитый B-17. Эдвардс включил форсаж, чувствуя пинок от дополнительных трёхсот лошадиных сил. Джексон выводил группу по длинной вздымающейся кривой, которая пересечёт курс немцев в стороне цели.