Кекс с изюмом, или Тайна Проклятого дома
Шрифт:
Сегодня по причине праздника центр Груембрьерра был особeнно многолюден. Отовсюду был слышен смех и детские веселые крики. Гуляющая по Каштановому бульвару толпа делала остановку на центральнoй площади: часть публики рассаживалась на лавочках вокруг фонтана, чтобы послушать играющий на площади городской оркестр и посмотреть на танцующую молодежь, другая часть вливалась в зазывно раскрытую дверь ресторана «Утка в яблоках», откуда на площадь выплывали умопомрачительные запахи острого томатного супа и запеченной в травах индейки.
Нисс Слоувей с удовольствием втянул носом
Двигаясь против часовой стрелки, Слоувей уже обошел почти всю площадь и вернулся к исходной точке — ресторану и стоящей по правую руку от него гостиницы, когда его внимаие привлек темный дом, скромно притулившийся на углу площади, даже не на площади, а в начале улицы под названием Каретная, которая, подобно другим, отходила лучом от центра города.
Сейчас, в вечерних сумерках, огда дома начинали радушно зажигаться огнями керосиновых ламп и свечей, под каштанами по всей улице зажгли свечи в бумажных светильниках, а фонарщик уже протягивал цепочку огней от начала улицы до самого ее конца, — сейчас привлекший внимание детектива дом казался особенно мрачным и чужеродным царящей на площади атмосфере легкомысленного веселья.
Затесавшись в самый уголок, как нелюдимый гость, случайно приглашенный на светскую вечеринку, дом хмуро смотрел на сияющие огни и нарядную публику.
Что-то заворочалось в памяти Слоувея. Какие-то слухи? Нет, точно он ничего вспомнить не мог. Однако интуиция подсказывала ему, что с этим домом явно нечисто. А своей интуиции Ференц Слоувей привык доверять. Поэтому он включил детективную часть своей натуры и пошел на сближение с объектом.
Дом был давно и явно е жилым. Палисадник перед ним нуждался в стрижке и уходе: если здесь когда-то и росли цветы, то они давно потонули в высоком бурьяне.
Детектив поднял голову вверх. На фоне наливающегося сумеречной синевой неба отчетливо вырисовывался черный скелет дерева, легшего на окна второго этажа. Откуда-то несло сигаретами. Слоувей втянул носом незнакомый сладковатый дым и чихнул. Интересный дом, подумал детектив.
Узкий проход слева между заброшенным домом и соседней гостиницей (собственно, так же, как и проход между ним и домом по правую руку oт него) был перегорожен невысокой железнoй решеткой. Прутья забора были основательно засижены птицами и увиты вьюном. Слоувей воровато оглянулся вокруг, не увидел любопытствующих наблюдателей и не без труда перелез через решетку, радуясь тому, что кованый забор не был увенчан остроконечными пиками.
Прoйдя узким проходом между двумя высокими стенами, детектив оказался на заднем дворике.
Дворик был окружен высоченным деревянным забором, и детективу показалось, что этот забор отрезал дворик не тольо от соседских владений, но и от всего города.
Позади, на площади играла музыка и звучал смех. Там визжали дети, бегающие вокруг фонтана, танцевала молодежь. На Каретной улице, в начале которой стоял дом, тоже гуляли люди. Женский голос
Здесь же, во дворике, время как будто замерло. Легкий шорох, словно в лесу, окутывал разросшийся боярышник. Хотя нет, не как в лесу. Гораздо больше этот шорох… Детектив наклонил голову и прислушался. Гораздо больше этот шорох был похож на шелест моря, который Слоувей так часто cлышал в своем родном Эстайбурге. Ну конечно же, это напоминало тихий звук вздыхающих волн, катящих по берегу мелкую гальку. Детектив потряс головoй. Ерунда.
Слоувей быстрым взглядом обежал дворик, отмечая царившее там запустение: крыша когда-то уютной беседки провалилась внутрь, а ее стены утонули в сплошных зарослях жимолости, дорожки давно заросли травой, а представить, где здесь раньше были клумбы с цветами, не представлялось возможным.
Только один предмет показался детективу неуместным в этом заброшенном саду. В уютных зарослях сирени раскачивалось кресло-качалка, а рядом с ней, на низком столике, стояла чашка, полная окурков, и лежал коробок спичек.
Слoувей повертел в руках спичечный коробок, но коробок был обычным: такие Слоувей и сам покупал в местном магазине. А вот окурки были странными: скорее от самодельных сигар, чем от сигарет. Слоувей принюхался и оглушительно чихнул. Да, — ответил он сам себе на свой же вопрос, — это тот запах, который он учуял на крыльце. И нет, положительно такой сорт табака в Груембьерре не находился в открытой продаже.
Слоувей оглянулся: ему почудилось, что за ним наблюдают — с усмешкой и угрозой. Но садик был пуст. Задняя дверь дома была заколочена досками крест-накрест, а на ступеньках лежали ворохи нетронутой листвы. Окна были забраны ставнями. Нет, сделал вывод детектив — из этого дома никто не выходил уже много лет.
Тогда детектив снова продолжил идти в обход, намереваясь протиснуться на улицу через узкий проход с другой стороны дома.
Железная решетка между заброшенным домом и соседним жилым зданием находилась в более плачевном состоянии. Одна секция давно отвалилась и была просто прислонена к углу дома. Вырвав решетку из зарослей вьюнка, детектив отодвинул ее в сторону, создав удобный проход. Тут он еще раз оглянулся на фасад загадочного дома, шагнул на улицу и обомлел.
Потому что перед детективом не было ни Каретной улицы, ни площади. Перед ним плескалась река
Детектив протер глаза, оглянулся назад. Дом был на месте. Детектив посмотрел вперед. Река тоже была. И тоже, кажется, на месте.
Справа виднелись здания Груембьеррских речных складов, и даже сейчас, несмотря на праздник, там шла оживленная работа: грузчики катили бочки, кто-то громко ругался и скандалил, требуя пересчитать транспортную пошлину.
— Посторонись!
Слоувей успел в последний момент отскочить в сторону. Mимо прогромыхала тяжелая тачка, груженая углем. Везущий ее рабочий явно хотел ввернуть соленое словечко в отношении чуть не попавшего ему под ноги Слоувея, но посмотрел на цивильную одежду детектива, передумал и только смачно сплюнул в сторону.