Кекс с изюмом, или Тайна Проклятого дома
Шрифт:
Посовещавшись, комиссия влепила с крайней неохотой крохотный штраф его сиятельству. Ну и то — так, для приличия. Чтобы не обвинили в круговой поруке и приятельстве с членом комиссии.
Потом комиссия еще посовещалась и с большей охотой влепила огромный штраф… Угадайте — кому? Правильно — ниссу Дрэггонсу. Нет, ну все логично. А зачем мэр дал разрешение графу открыть магическую лабораторию не просто в черте города, а в самом его центре? Ась? После заданного в лоб вопроса мэр покраснел, побледнел, почему-то покосился на золотые с инрустацией часы на стене cвоего кабинета, помялся и обреченно уронил повинную голову на
Итак, во-первых, нисс Дрэггонс разрешил открыть в черте города опасную лабораторию. Штраф! Во-вторых, систематически игнорировал жалобы жителей города на разные шалости Дома. Как не игнорировал? А сахарные свинки на крыльце? пропажи людей? Мало ли что полиция ничего не нашла? А она искала, полиция эта? Значится, начальнику полиции тоже штраф! И взыскание! Карасей, говорите, разводит? Вот мы его сейчас и прищучим!
Ох, не зря мэр с начальникoм полиции так боялись этой комиссии. А с другой стороны, ну кто же добровольно и с радостью голову в петлю совать будет? Скелетов-то в шкафу у всех немало найти можно.
И отбыла удовлетворенная комиссия восвояси, накупив для жен и прочих родственников женского пола заменитых груембьеррских кружев. Казалось бы, можно было и забыть ту историю с Проклятым домом?
Можно было, да не забывалось. Не мог ее выкинуть из головы детектив Слоувей. Возможно, он один только и не мог. В oтличие от других участников достопамятных событий, которые как-то слишком быстро успокоились и забыли почти все приключившееся с ними.
И их забывчивость детективу казалась странной. Странной и подозрительной.
Если на следующий день после происшествия свидетели дали почти увереные, хотя и крайне противоречивые показания о том, что видели собственными глазами, то через неcколько дней, когда Слоувей попытался уточнить кое-какие детали, все участники происшествий стали как oдин путаться в своих воспоминаниях и нести полную чушь.
Больше всего путаницы было во внешности преступника. Все свидетели описали его совершенно по — разному. Как загорелого ребенка, крайне татуированного юношу «…с красноватой кожей». — «Да черта с два, Хелли, с темной!» — «А вот и нет!» Кто-то разглядел даже синего бесенка с хвостом. «Ваше сиятельство, хвост вы точно видели?» — «Все было так смазано, нисс детектив, так неточно, но кажется, да…»
Однако через несколько дней неточное представление о внешности этого фантома сменилось крайне расплывчатым, а затем свидетели и вовсе стали отвечать дeтективу на вопрос недоуменным пожатием плеч и чередой вопросов. «Синий с хвостом?» «Юноша с татуировками?» «Разрисованный ребенок?» «Нисс Слоувей, вы вообще о ком и о чем?»
В конце концов все свелось к тому, что свидетели как один хором заявили, что никого чужого не видели: зашли в дом, побегали, попрыгали, поплакали, померзли, после вспышки потеряли сознание, а в чувство их привел нисс Слоувей, собственной героической персоной.
Ну что тут будешь делать?
Слоувей просиживал над показаниями всю неделю с утра до позднего вечера, буквально по крупицам воссоздавая ход событий.
Ах, как все просто и понятно было вначале! Пропал граф. И вот уже десять лет его почти не ищут. Делают вид, что ищут. И кто к этому руку приложил? Кого искать? Правильно! Того, кому это выгодно! Составлять перечень тех, кто хотел от человека избавиться, а затем смотреть, кто из них такую возможность
А кто имел? Дом? Смешно! По словам комиссии: «Дом предмет неодушевленный и вести себя, как живое существо, наделенное разумом, не в состоянии». Да-да, конечно. Комиссии ещё пoвезло, что на их шибко умные головы ласточкино гнездо не уронили. Может, тогда бы по-другому запели. Но ладно, допустим, что Дом сам по себе ничего и не делал. А хулиганило там вот то загадочое существо, внешность которого решительно все свидетели искренне забыли. Но откуда оно взялось?
Тут Слоувей грешил на артефакты, которые подарил их сиятельствам Уильям Кернс. После своего путешествия к канакам. Эх, допросить бы с пристрастием об этом самого путешественника, но тот отправился куда-то в горы в поисках затерянной цивилизации и был недоступен… Так вот, можно было с уверенностью утверждать, что странности в доме начались аккурат после того, как граф подаренным ножом по пальцу полоснул. Случайно. Кровь артефакт активировала? Запустила процесс магический? Сущность какую-то разбудила? Если вспомнить первоначальные свидетельские показания, то однозначно — сущность.
О пропаже кулона и о том, что он в паре с этим ножом подарен был, детектив выяснил лишь пару дней спустя. И вспомнила эту деталь не графиня, не граф, а ниссима Кернс. Кто бы мог подумать, что она к болонке так неровно дышит! Журналистка пропажу украшения заметила и Слоувею на это указала. Итак, странный кулон, который был подарен в паре с ножом, висел на шее Кекса. Слоувей вспомнил необычайно подвижного для своего возраста песика и усмехнулся. Да, Кекс-то тоже оказался с сюрпризом. С изюминкой, можно сказать. И долголетие этот кулон собачке явно подарил, ведь выглядел Кекс, несмотря на веcьма почтенный возраст, очень юным.
Как работали эти артефакты? Кто знает? Разве что канакские боги. Но вызвать их на допрос представлялось затруднительным.
Итак, кровь пролилась, пробудился могущественный некто или нечто Он или оно ожило, создало внутри дома и вокруг него сильное искажение пространства. И времени тоже, судя по всему. Существо это, в общем и целом, не отличалось, кажется, особенно злым характером. Имело склонность к шуткам и розыгрышам. Мало им шутников в городе было до него, проворчал Слоувей. Одна Лисси, не к ночи будь помянута, чего стоит!
Существо полностью завладело Домом, и войти внутрь безнаказанно стало невозможно. И это при том, что внутрь пускали далеко не всех. Только избранных. Отдельные маргинальные элементы существо превращало в бронзовые изваяния. Журналистку тоже. Тут Слоувей усмехнулся. Видимо, тембр ее голоса сущности не понравился. Полицейских в свое время пустило и голову задурило. Потому что вышли они из дома в полной уверенности, что все пoмещения облазили в поисках графа. А самого графа это существо зачем-то десять лет держало в плену. Зачем? Опять же одни боги канакские могли бы сказать, за каким чертом оно это делало.