Кэтскиллский орел
Шрифт:
Она доносилась из сторожки, стоящей слева от кованых железных ворот, от которых в обе стороны простиралась десятифутовая, сложенная из каменных глыб стена с колючей проволокой поверху. За воротами дорога, извиваясь, вписывалась в шикарный зеленый английский газон, а затем снова исчезала вдали. Хоук присел рядом со мной на корточки. Мы послушали, как диск-жокей треплется с кем-то из Менло-парка. Через открытую дверь я видел голову человека, откинувшегося назад и сложившего руки так, будто он сидит на стуле, задрав ноги вверх.
– Назовите
– проорал диск-жокей звенящим от возбуждения голосом.
– Вижу только одного, - сообщил я Хоуку.
Хоук сказал:
– Надо знать наверняка.
– Ох-х-хх, какая жалость, - протянул дискжокей дрожащим от отчаяния голосом.
– Ничего не поделаешь, оставайтесь с нами, слушайте нас. Ведь всегда остается надежда, что мы снова вам позвоним.
– Если даже он один, то он внутри, а мы снаружи. Стоит попытаться его взять, прежде чем он нажмет сигнал тревоги.
По радио запел Ленни Уэлш. Он исполнял "Когда я в тебя влюбился".
Мы с Хоуком не двигались и продолжали наблюдать. Никто не вошел в сторожку. Никто не вышел. Голова в дверном проеме куда-то исчезла. Какие-то насекомые тихо гудели в кустах вокруг. По радио началась реклама ресторана со знаменитым салатным баром. Элвис Пресли запел "Люби меня нежно".
– Никак не пойму, почему он нравится буквально всем, - сказал Хоук.
– Потому что он белый, - фыркнул я.
В дверях сторожки появился охранник. Он носил соломенную ковбойскую шляпу, белую рубашку, хлопчатобумажные штаны и ковбойские сапоги. На правом бедре висела кобура, из которой высовывалась рукоятка пистолета. Он взглянул на часы, затем на дорогу и снова вошел в сторожку.
– Нужно выманить его наружу, - сказал Хоук.
– Но нам не нужна бессмысленная стрельба, потому что мы хотим всего лишь устранить его.
– Смоляное чучело, - ухмыльнулся я.
– Это ты про меня?
– поинтересовался Хоук.
– Ты когда-нибудь "Сказки дядюшки Римуса" читал?
– спросил я.
– Ты о чем?
– удивился Хоук.
– Братец Кролик и Смоляное чучело, - сказал я.
– "Смоляное чучело сидело и не произносило ни слова".
Хоук замолчал и посмотрел на сторожку.
– Я просто выйду на дорогу и стану ждать, пока он не покажется из своей сторожки и не пойдет посмотреть, какого черта я там делаю.
Я вытащил из кармана свой двадцать пятый и сжал его в руке.
Потом двинулся по лесу к дороге, чтобы выйти за пределы видимости сторожа. Затем медленно направился по дороге прямиком к сторожке, а когда очутился в десяти футах от ворот, то сел на землю, сложил руки так, чтобы пистолет не был виден, и уставился на стену.
Из сторожки вышел охранник и вперил грозный взгляд в меня. Нас разделяли лишь закрытые ворота.
– Что за черт, - сказал он.
– Что ты там делаешь?
Это был коренастый мужчина с обвислыми усами и толстой шеей. Когда я не ответил, он внимательно осмотрел меня.
– Ты меня слышишь?
– спросил охранник.
– Что ты там делаешь?
"Смоляное чучело сидит и не произносит ни слова".
– Слушай, мужик, это частная собственность. Ты находишься на частной дороге. Понимаешь? Ты незаконно проник на частную территорию. Будешь там сидеть - как пить дать попадешь в кутузку.
Молчание.
Охранник снял шляпу и провел рукой по лысой, как колено, голове. Нахлобучил шляпу обратно и сдвинул ее на лоб. Затем сложил губы куриной гузкой, положил одну руку на ремень с кобурой, вторую на ворота и снова взглянул на меня.
– Эспаньол?
– спросил он.
За спиной радиоприемник выдал рекламу адвокатской конторы, специализирующейся на несчастных случаях на дорогах.
– Убирайся, - сказал охранник по-испански.
Я сидел, скрестив ноги, как индейцы в кино, и от этого у меня начинались судороги. Но я не шевелился. Из сторожки послышалась песенка Биг Боппера: "Шантильские кружева, твоих глаз синева..."
Охранник глубоко вздохнул.
– Черт, - выругался он и открыл ворота.
Подходя ко мне, охранник достал из правого кармана брюк обтянутую кожей битку.
– Ладно, приятель, последний раз говорю. Или ты встаешь и убираешься отсюда на своих двоих, или я проломлю тебе башку. Выбирай.
Когда он наклонился, я расцепил пальцы рук и наставил на него свой двадцать пятый.
– Ка-ак поживаешь, Братец Медведь?
– поинтересовался я.
Глаза охранника расширились. Он так и застыл в полунаклоне с обалдевшим лицом.
– Положи битку обратно в карман, - продолжал я, - выпрямись, тогда я встану, и мы с тобой отойдем к обочине дороги -. так, словно я делаю все, что ты приказываешь.
– Я взвел курок.
– Если допустишь хоть одно неверное движение, я прострелю тебе башку.
Охранник выполнил все, что я ему приказал.
Пистолет я держал сбоку, а охранник находился между мной и воротами на тот случай, если ктонибудь выйдет и увидит нас. У обочины я сказал: - Иди вперед, да, да, в лес.
В пяти футах, в глубине чащи, стоял Хоук, прислонившись к дереву. Когда мы подошли, он стук нул охранника по голове рукояткой домкрата. Тот хрюкнул и грохнулся на землю. Он лежал тихо, и только правая нога слегка подергивалась.
– Братец Домкратец, - сказал Хоук.
12
Мы С ХОУКОМ ПРОШЛИ В РАСПАХНУТЫЕ ВОРОТА,' И Я закрыл их за собой. По радио играла незнакомая мне группа песню, которую я никогда не слыхал. В сторожке стояли стол, стул, телефон и располагалось электронное устройство, открывающее и закрывающее ворота. Я выдвинул верхний ящик стола.
– Хорошо было бы найти патроны, - сказал я.
– Слишком много стволов, слишком мало пуль.
– Но в ящике не нашлось ни одного патрона.
Я положил туда пистолет охранника и задвинул ящик.