Кинхаунт

Анисимов Василий Александрович

На дороге было мало машин, светило солнце, вокруг простирались необозримые пожелтевшие поля, залитые расщедрившимся напоследок осенним солнцем.

Через пару часов Чанг пересек границу столичного района.

Посередине между двумя энергомачтами, в мертвой зоне видеокамер Службы дорожного наблюдения ("слепняк", как это называется у водителей), длинный черный крейсер обогнал нас, подрезал Чанга и начал притирать к обочине.

Наконец ему это удалось, и мы тоже остановились.

Чанг вылез из кабины — из дверей крейсера ему навстречу с трудом выбрались двое здоровенных айзеров.

Взглянув на них через бинокль, я почувствовал напряжение в животе — шикарные костюмчики с золотыми шнурками, квадратные рожи на квадратных телах, приплюснутые носы, глазки-иглы, колко выглядывавшие из-под мохнатых бровей, над которыми возвышался племенной знак айзеров — высокий хохол, стянутый пестрой лентой. Если среди айзеров и есть интеллигенты, это были явно не они.

Они начали разговор с Чангом, оставшийся неслышным для меня, потому что армейский биноколь Креза, с функцией дистанционного лазерного звукоснимателя, мы давно продали одного ушлому барыге.

Но тут и без звука все было понятно. Хотя Чанг был на голову выше айзеров, и они смотрели ему в глаза снизу вверх, недостаток роста у них возмещался изобилием животной агрессии. По мере разговора они все ближе подходили к Чангу и все выше поднимали подбородки, а он все сильнее сутулился и сникал прямо на глазах.

— Пора, — сказал я и рванул вперед.

Мы остановились за массивной кормой грузовика как раз в тот момент, когда морально сломленный Чанг протягивал айзерам ключи.

Крез хлопнул дверью моей машины так, словно она была в чем-то виновата, и от этого звука вся троица замерла и оглянулась в нашу сторону.

— Проблемы? — спросил еще издали Крез.

— У менйя нйет проблйем, — холодно процедил айзер, стоявший слева, — можйет, у тйебя йесть?

— Селянин, у тебя проблемы? — обратился я к Чангу, перекладывая на его плечи бремя ответа на вопрос, который интересовал всех нас.

Для Чанга наступил момент истины. С одной стороны, ему было страшно признаться, что проблема у него есть, и заключается она в этих двух здоровенных айзерах. С другой стороны, заявить об отсутствии проблемы не значило решить ее.

Придя к трудному решению, Чанг, страдальчески глядя мне в глаза, отрицательно покачал головой.

— Нет… все в порядке…

Слабак.

— Бери на себя правого, он послабже, — буркнул мне Крез и повернулся к айзерам.

Бешенство хлынуло в его глаза. Он явно готов был съесть айзеров живьем. Пожалуй, даже без соли.

— У вас пять секунд, чтобы свалить отсюда, — процедил я, стараясь поддерживать Креза, но он, похоже в этом не нуждался.

Глядя, как он медленно идет на айзеров, выпучивая глаза и надуваясь, я вспомнил повадки диких котов, подобным образом выяснявших отношения в палисаднике нашего старого замка. След за тем мне в голову пришла новая аналогия, однако для развертывания ей уже не хватило времени.

Айзеры гортанно закричали, ударили себя в грудь и бросились на нас. Уклонившись от неуклюжего удара своего противника, Крез мощным хуком отправил его в нокаут. Я не был уверен в успешности для себя подобной стратегии и воспользовался подсечкой и броском — зацепившись за мою руку и ногу, мой неприятель шмякнулся на землю так грузно, словно упал с третьего

этажа, подняв кучу пыли, однако тут же подскочил и снова бросился на меня. Я ухватил его за воротник и еще раз швырнул через себя — айзер снова шмякнулся об землю, а в моей руке осталось какое-то ожерелье, сорвавшееся с его шеи. Я машинально сунул его в карман штанов и приготовился к новым маневрам, однако второго броска айзеру оказалось достаточно, чтобы успокоиться.

— Что, все? — прорычал Крез, недовольный тем, что драка так быстро кончилась.

Его противник не двигался, лежа на дороге в позе морской звезды, выброшенной на берег.

Мой хохластик закряхтел что-то и начал подниматься.

— Атауш, мажабырнаг… — прохрипел он, оглядываясь.

— Что? — поинтересовался я, решив, что противник больше не испытывает враждебных намерений.

Крез подошел поближе, с явным намерением угостить его новой дозой насилия и агрессии, я предостерегающе поднял руку, желая услышать еще пару слов на иностранном языке.

— Халаберда, — продолжал хрипеть айзер, и вдруг с ненавистью бросился на меня и даже успел ударить по носу.

Я перехватил его руку и заломил в болевой, и тут Крез все таки двинул его ногой по животу. Правда, совсем легонько — кодекс десантника-прыгуна не позволял ему бить противника в таком состоянии.

— Вы у мйеня узнайете… — хрипел побитый айзер, тщетно пытаясь вывернуться из моего болевого. — Ай! Ай! Я племйянник Чара!

— Не знаем такого, — ответил я и заломил ему руку посильнее.

— Ай! Ай! Нйе надо! Отпустйи, пожйалуста!

— Отпусти его, я ему врежу нормально, — поддержал моего врага Крез.

— Нйе надо! — взмолился сокрушенный враг. — Отпустйи! Кир, чувихи, башли?!..

— Башли, — выбрал Крез, и айзер покорно закивал головой.

Я ослабил болевой, и он свободной рукой залез во внутренний карман и протянул Крезу пухлую пачку баунтов. Крез взял ее и подозрительно пересчитал.

Я отпустил айзера.

Не обращая на меня больше никакого внимания, он отбежал на четвереньках к машине, хлопнул дверью и уехал, напрочь забыв о своем нокаутированном друге.

Убедившись, что поле сражения осталось за нами, Крез победоносной походкой направился к Чангу, наблюдавшему за нами все это время с выражением непередаваемого испуга. Я же, о сердобольная душа, занялся оттаскиванием бессознательного айзера прочь с дороги на обочину.

— Почему вы опоздали? — спросил Чанг, колотясь в запоздалой лихорадке.

— Почему ты не согласился?! — заорал на него Крез, и бедный Чанг затрясся еще больше.

— Ладно, — прервал я ненужный обмен колкостями и протянул руку. — Давай наши двести баунтов, Чанг, и мы поехали.

При слове "двести баунтов" Чанга перестало трясти. Он зачем-то несколько раз перевел глаза с Креза на меня и обратно, и вдруг широко осклабился.

— Сейчас, минуту… — с этими словами он исчез в кабине своего грузовика.

Крез с подозрением оглянулся на меня. но Чанг тут же вынырнул обратно, с той же широкой улыбкой и двумя огромными бутылями в руках.

— Это настоящий "первый весенний урожай", друзья, — сообщил он нам самым елейным голосом. — Мой отец делает. Нежный! Как слезинка девушки!