Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.8
Шрифт:
Альбина заставила себя подняться и подойти к нему.
– Адольф, – сказала она, – я могу тебе помочь?
Она дотронулась до его щеки, она почувствовала, что именно такая ласка ему нужна. Он прижался к ее ладони мокрой от пота и слез щекой, потом сказал: «Вот и отлично, вот он и ушел».
И удобно улегся в постель, подогнув ноги. Альбина накрыла его одеялом и долго сидела, глядя на его резкий профиль. Дыхание фюрера становилось все ровнее, он спал глубоко и спокойно. Альбина почувствовала к нему нежность, как к любому мужчине, которому отдалась сама, по доброй воле, несмотря на то что эта воля
– Что тебе приснилось? – спросила она утром. – Ты даже кричал.
– Прости, – сказал Гитлер. Он торопился, подбирал с тарелки овсянку. – Мне приснилось, что я снова на фронте, за мной пришел мой взводный, чтобы позвать меня в атаку, из которой я не вернусь живым… Как странно, я забыл этот сон, а как ты спросила – сразу вспомнил во всех деталях. И я очень испугался… – Гитлер налил себе в чашку кофе и продолжал: – Я тебе должен сказать, что на фронте я был весьма отважным солдатом и сам вызывался в вылазки и в атаку. Странно, почему я так испугался во сне.
– Если ты расскажешь об этом своему генералу Гаусгоферу, он скажет, что тебя посетил дух ледяного мира.
– Ты несерьезно относишься к генералу, – сказал Гитлер. – Хотя тебя можно понять – ты женщина и не совсем хорошо знаешь немецкий язык. Мне даже странно, что ты возродилась не в Германии.
– Я старше твоей Гели, – сказала Альбина. Уже не в первый раз… Гитлер не слышал этих слов и никогда не услышит, для него время существовало в некоей иной плоскости.
– И что ты намерен делать с русскими? – спросила Альбина, глядя на любовника открыто и доверчиво, и Гитлер с умилением подумал, что Альбина никогда не кичится умом, она доверяет ему.
– Я еще не решил, – сказал Гитлер. – Сегодня у меня совещание в Генеральном штабе.
– Я так боюсь, что Сталин решит первым.
– Этого не будет. – Гитлер бросил на стол салфетку и поднялся. – Прости, но я спешу, – добавил он и быстро ушел из комнаты.
В тот же день Альбину навестил сам Рудольф Гесс, ближайший соратник фюрера и в то же время верный ученик генерала Гаусгофера.
Гесс был приятен Альбине – он был всегда вежлив, сдержан и грустен. Альбина предпочитала грустных людей. Все ее возлюбленные были грустными людьми.
Альбина с удовлетворением подумала, что Гесс все же не умнее других мужчин и, зная о ее влиянии на фюрера, полагает, что он сам сможет ею управлять. Ну что ж, пускай он так думает.
– Сверкающая ложа, – сказал Гесс, шагая по гостиной и иногда подходя к окну, как бы проверяя, не подобрался ли кто к дому; но к дому подобраться было невозможно, – полагает, что, прежде чем начинать поход на Польшу, за которой твердо стоят Англия и Франция, фюрер должен достичь соглашения со Сталиным.
– Почему? – спросила Альбина, для которой и название ложи, и даже имена ее членов не были пустым звуком. Еще в мае она попросила верного друга – адмирала Канариса – достать для нее всю литературу по магическим силам Запада и Востока, а также рассказать, что адмирал знает о магах и астрологах, окружающих фюрера. Сказала наивно, как ребенок, который, еще не научившись толком читать, просит купить ему энциклопедию. Нестарый разведчик, единственный, пожалуй, из всех мужчин на свете, догадывался об удивительных способностях
Адмирал не только принес ей кипы книг и журналов, но и привел эксперта, которого специально держал для этой цели.
Так что любое слово Гесса, любую его просьбу Альбина знала заранее.
– Наш фюрер, – говорил Гесс, поддерживая с любовницей Гитлера тон доброго товарища, – недооценивает значения этого взрыва, его астрального смысла. Я понимаю, дорогая фрау, что для вас это все темный лес, – в ответ на добрую улыбку Гесса Альбина растерянно голубоглазо улыбнулась, – но можете поверить мне, что достаточно авторитетные ученые, постигшие тайны космических сил, уже высчитали, что этот взрыв – не более как отражение борения льда и пламени, силы нордической расы и скопища грязных мутантов.
– А что теперь делать? – спросила Альбина.
– С нашей стороны было бы безумием сейчас ускорять подготовку к большой войне, чем так всерьез занят фюрер, – ответил Гесс, надвинув на глаза слишком толстые мохнатые брови, – мы не сможем победить чуждый нам космический разум, проявившийся в этой бомбе, без помощи всего арийского мира.
– Но простите, Рудольф, я в самом деле не понимаю…
– Как только мы выступим против Польши, связанные с ней договором Англия и Франция выступят против нас – именно это нужно не только Сталину, но и тем силам зла, которые стоят за ним. Все мировое масонство, все евреи и негры мира ждут только, что мы поддадимся на эту провокацию и попадемся в ловушку. С одной стороны на нас кинется Сталин, с другой – армии наших естественных союзников и по воле зла – врагов-англичан. Мы еще не готовы к такой войне.
– Это ужасно, – искренне сказала Альбина. – Но как я могу помочь вам?
– Не мне. Вы должны помочь мужчине, который увидел в вас свою возлюбленную, вы должны помочь всей белой цивилизации… пока не будет достигнут союз с Англией против Сталина – мы должны ждать. Я уже говорил фюреру, что готов сам полететь в Англию и попытаться договориться с разумными силами там. И это возможно, потому что англичане не менее нас боятся атомной бомбы Сталина.
– Ах, мой милый ангел, он полетит поговорить с Чемберленом. – Канарис развел руками, как бы желая обнять Гесса.
Он приехал к Альбине буквально через несколько минут после того, как машина секретаря партии покинула ее дом.
– А ведь есть и другой путь – не хуже того, что предлагает проанглийская клика, которая перетащила на свою сторону часть этих мистически настроенных бронтозавров, – добиться союза со Сталиным, пускай временного.
– А если Сталин не захочет? – С Канарисом Альбина разговаривала иначе, даже голос звучал жестче. Она и казалась старше – на все свои тридцать шесть. Гесс видел в ней молодую и беззащитную глупышку, которую надеялся использовать, а перед Канарисом сидела средних лет женщина, одержимая жаждой мести и обладающая быстрым и холодным умом.