Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.8
Шрифт:
Тут все стали смеяться, потому что каждый мог представить себе, как президент Калинин продырявливает ножницами пиджак академика.
– Ладно уж, возьмите так, сами делайте дырки, – сказал Калинин, передавая коробочку и орденскую книжку, а затем вынул из кармана чистый белый платочек, чтобы вытереть слезящиеся от смеха глаза.
Матя думал, что Политбюро перенесут на следующий день и надо будет ждать, но Берия сказал ему, чтобы возвращался в Ножовку:
– В Ножовке вы нужнее. Тут они обойдутся без вас.
На
Ежов был освобожден от должности наркомвнудел и переведен на должность наркома речного транспорта, а на его место назначен Берия.
Еще через два дня нарком Берия, никого не предупредив, прилетел в Ножовку на военно-транспортном самолете.
Шифровка была получена за два часа до прилета, и Алмазов просто физически не смог собраться, чтобы выйти встретить нового шефа. Его с утра так рвало и была такая температура, что подняться с постели он не смог.
Берию встречали Матя и заместитель Алмазова старший майор Павловский. С Берией прилетел Вревский, которого он оставил на старой должности и который, возможно, был вовсе не выдвиженцем Ежова, а ставленником Берии, впрочем, кому это сейчас важно?
Матя провез Берию в управление по недавно покрытой металлической сеткой дороге, которая огибала полигон на безопасном расстоянии.
Берии было любопытно, и он спросил:
– А зачем едем вокруг?
– Город до сих пор излучает вредные вещества, – честно сказал Матя.
– Почему я об этом не знал? – спросил Берия. Он сразу подобрался, стал упругим и даже жестким.
– Мы сами не знали, когда был взрыв, – сказал Матя. – Но потом начались случаи лучевой болезни – так мы называем поражение…
– Лучами смерти, – подсказал Берия.
– Лучами смерти, – согласился Матя.
– А откуда они исходят? – спросил Берия через минуту – у него четко работала голова. – Если взрыва уже нет? Откуда?
– Если говорить упрощенно, то процесс взрыва продолжается. При взрыве образуются различные вещества, которые распадаются и излучают, – сказал Матя.
– И надолго это?
– Период излучения зависит от периода распада вещества. Излучая, оно постепенно превращается в другое вещество, безопасное.
– И вы не знали об этом раньше?
– Были теоретические разработки… но вы поймите нас, Лаврентий Павлович. – Шавло старался, чтобы его голос звучал убедительно, ему самому уже казалось под взглядом глазок наркома, что он лжет. – Нам было не до излучений. Мы делали первую в мире бомбу. И пока она не взорвалась, мы могли только догадываться.
– Скажи мне, Матвей, – Берия неожиданно перешел на «ты», и Матя не знал, насколько это хорошо или смертельно опасно, – наш общий знакомый Ежов знал, что от этих излучений можно пострадать?
– От них можно умереть. Сейчас у нас созданы специальные медицинские управления, мы стараемся понять, что такое эта лучевая болезнь и как ее лечить.
– И пока не знаете?
– Нет.
– Плохо, – сказал Берия. – Значит, и Ежов не знал… – Потом, подумав,
– Главное – даже не расстояние, а время после взрыва. Если ты попадаешь на это место сразу после взрыва, то там все буквально пронизано лучами.
– И вы совались туда после взрыва? – спросил Берия.
– Совались, – сказал Матя, словно виноватый школьник.
– И Ежов?
– И Ежов. И Алмазов.
– А что потом? Какие симптомы?
– Лаврентий Павлович, я вызову вам врачей, они сейчас проводят очень интересные опыты. В том числе у нас есть ряд лиц, по разным причинам оказавшихся в зоне заражения. Если вам это важно, мы немедленно подготовим вам все материалы.
– Вот именно, немедленно.
Берия согласился отобедать с Шавло. Матя думал, что нарком вызовет своего повара, будет, подобно Ежову, бояться отравы, – Берия ел и пил нормально, спокойно, как коллега, приехавший на соседний объект. И не спешил. Даже расспрашивал Матю о жизни в Италии, видел ли он там Муссолини, который почему-то вызывал в Берии особый интерес, больший даже, чем Гитлер, – может быть, тут играло роль сходство южного темперамента.
– Прежде чем поедем с тобой к врачам, – сказал Берия, – я хочу, чтобы ты подготовил мне визиты на все твои главные объекты. Кроме института – ученые мне пока не нужны, мне достаточно одного академика Шавло. Мне нужно, чтобы я все понял об этой бомбе. И хочу знать, когда она будет запущена на поток… – Берия поднял руку, останавливая возражения Мати. – Я все уже слышал. Я разумный человек и не какой-нибудь варвар и убийца, как твой друг Ежов. Ты должен будешь мне объяснить, почему не можешь сделать следующую бомбу послезавтра. Но так объяснить, чтобы я тебе поверил, ясно? Тогда давай еще по рюмке и пошли к твоим докторам. Я хочу все знать про лучевую болезнь. Но смотри, заразишь меня – умрешь раньше.
– Я хочу жить, – сказал Матя. – И меня уже пугали.
– Молодец, – одобрил Берия. – Значит, мы с тобой в чем-то похожи.
И он весело засмеялся.
Берия не отпускал Матю почти сутки, пока не осмотрел все, что можно было осмотреть в Ножовке. Единственное, куда он не поехал, – это в погибший город Берлин. Он рассматривал его в бинокль с крыши института.
Полярный день был в самом разгаре, солнце лишь на несколько минут опускалось за горизонт, и ночью было так же светло, как днем.
Последний разговор между Берией и Матей произошел уже утром, когда оба шатались от усталости. Берия требовал, чтобы габариты бомбы были резко уменьшены, – она должна помещаться в бомбардировщик дальнего действия. Матя доказывал наркому, что это невозможно.
– И ты не только придумаешь, как это сделать, – сказал тогда Берия, – но сделаешь это до первого сентября.
– Осталось два месяца! Это невозможно!
– Опять невозможно! Ты мне надоел. Ты растяпа. Я заменю тебя каким-нибудь другим академиком, и не липовым, а настоящим.