Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.8
Шрифт:
– Я спешу. Когда-нибудь я расскажу тебе обо всем. Ты помнишь о том, что история имеет варианты? Существует магистральная линия развития любой цивилизации, и, пока она движется по этому пути, ее выживание и прогресс весьма вероятны. Но порой этот поезд ошибается на стрелке и попадает в тупиковый путь. И тогда мир может погибнуть.
– А как вы догадываетесь, какой из путей настоящий?
– Это вычисляется. И даже заранее. По нарастанию напряжения временного поля. Мы ни разу не ошибались.
– А где гарантия того, что мы сейчас не на ошибочном пути?
– С чего ты решила?
– Вокруг меня погибали и погибают миллионы людей. А вдруг в другом мире, на другом пути они останутся живы?
– Не судите о мире по своему шестку, – сказал Теодор. – И ты, и я – маковые росинки. Речь идет только о судьбе Земли в целом. И Земля, несмотря на все страдания, должна выжить.
– Зачем нам все это знать?
– Вселенная во всех ее вариантах и отклонениях остается тем не менее единым организмом, масштабов и смысла которого нам не дано осознать. Поэтому нам, хранителям времени, остается лишь прослеживать основные ложные ветви и следить за тем, чтобы никто из наших людей не сгинул в тупиковом мире…
– Но это для нас с вами он ложный! А для них настоящий.
– Разумеется, – сразу согласился пан Теодор.
– Вы не знаете будущего?
– Нельзя увидеть то, что еще не случилось.
– Тем более вам не дано заранее определить, какой путь полезен, а какой вреден. Иначе получается суд, который заранее знает, что подсудимый виноват, и заранее вынес приговор.
– Есть объективные признаки ложного пути.
– Вы меня не убедили.
– Что ж. – Дождевая капля повисла на кончике носа пана Теодора. Он смахнул ее. – Надо кому-то верить. Нельзя прожить, никому не веря.
Лида вздрогнула от неожиданного всплеска воды в пруду. Теодор даже не посмотрел в ту сторону. Плащ его совсем промок, рука, сжимавшая край плаща, была мокрой и костяной, неживой.
– А почему появляется… альтернатива? – спросила Лидочка.
– Далеко не каждое событие рождает альтернативу, – ответил Теодор. – История гасит случайные очаги. У нее есть свои бактериофаги, которые убивают опасные девиации. Но порой ничто не может остановить раздвоения.
– И вы это чувствуете?
– Я думаю, что и ты чувствуешь.
– Значит, это Матвей, – уверенно произнесла Лидочка. – Матвей изобретает сверхбомбу.
– Мне пора уходить, – сказал Теодор. – Будь осторожна. Завтра станет ясно… И не простудись. Ты совсем больная.
– Вы сами простужены.
– Это будет тысячный в моей жизни насморк.
– Когда я вас увижу?
– Через день, через год, через сто лет… – Улыбаясь, Теодор сверкнул очень белыми зубами.
Он не шутил. И Лидочка с содроганием ощутила холодное
Теодор ушел.
Незаметно, бесшумно. Лидочка растерянно обернулась – черная блестящая фигура командора замерла в десяти шагах, почти скрытая мокрыми ветками лещины.
Теодор достал из глубокого кармана небольшой плоский серебряный предмет. Лидочка знала, что это портсигар, прибор, позволяющий передвигаться во времени и проникать в альтернативные миры.
Черная средневековая фигура растворилась в воздухе, на месте ее на секунду вспыхнуло слабое зеленое сияние. И все исчезло.
Значит, в альтернативном мире у Советского Союза будет бомба?
Лидочка ввалилась в прихожую. При виде ее чучело медведя оскалилось еще больше – ему еще никогда не приходилось видеть более грязной и несчастной женщины.
Лидочка действовала как во сне, хотя со стороны могло показаться, что она ведет себя разумно.
Она сняла пальто и после нескольких попыток повесила его на крюк вешалки. К счастью, в прихожей никого не было – публика веселилась в столовой и гостиной.
Лидочке не пришло в голову поглядеть на часы, иначе бы она поняла, что сейчас лишь начало девятого и маскарад только начинается. О маскараде Лидочка начисто забыла – она помнила только, что ей надо зайти к Александрийскому, чтобы проверить, жив ли он.
В прихожую вбежала Альбина. Она увидела Лидочку.
– Ну что же вы! – закричала она с порога. – Я места себе не нахожу.
– Все в порядке, – ответила Лидочка. – Я знаю, где она лежит.
– Я о револьвере, – прошептала Альбина. – Я жду весь вечер.
– Какой револьвер? – Лидочке не хотелось обижать Альбину, но у нее раскалывалась голова, и музыка, доносившаяся из гостиной, вкупе с драматическим шепотом Альбины ее страшно раздражали.
– Немедленно отдайте мне револьвер! – почти закричала Альбина. – Иначе я скажу вы знаете кому!
Лидочка обрела способность думать, но у нее не было никакого револьвера, и отдать Альбине она ничего не могла. Надо было отделаться от Альбины и скорее идти к Александрийскому.
– А я скажу, что не видела никакого револьвера, – сказала она.
– А я скажу… – Альбина замолкла и сжалась – она спиной почувствовала, что вошел повелитель.
Обнаженный Алмазов был весел – он поигрывал концом цепи и был похож скорее на пирата, чем на пролетария, намеренного освободить свой класс.
– Альбина, нам выступать, – сказал он, мальчишески улыбаясь, и тут увидел Лидочку. Лишь Альбина, находившаяся в истерическом состоянии, могла не заметить, как выглядит Лидочка. Алмазов такой невнимательности позволить себе не мог.