Клёст - птица горная
Шрифт:
— Просто ты непрофессионально относишься к своей работе, — добавил Кашевар. — Уверяю, что мастер своего дела в любом городе нашёл бы, чему поучиться. Если бы я работал по принципу «горох — варить, свинину — жарить», то дальше кабака карьеры не сделал бы.
Настоящее Блюдо готовится не для жратвы, а для поднятия настроения. Например, зачем богатые мужчины приводят в ресторации подружек? Чтобы похавать, что ли? — да у них дома и свои стряпухи есть! Нет, люди приходят к нам для поднятия тонуса. Для философских бесед, для разговоров о политике или бизнесе. А поданная еда должна лишь оттенить красоту женщин, бесед, общения. Для этого у ней всё должно быть к месту — как у песни, где все слова там, где нужно, и нет ни
Столяр хмыкнул, но спорить не стал.
— Ладно, тогда я тоже буду смотреть, чему можно у мастеров моего дела поучиться, — Штырь облизал ложку. — Чтобы потом работать лучше всех и карьеру делать.
Мы все дружно загоготали.
Шмель и другие новички отделывались односложными фразами, не стремясь пока влезать в наши разговоры.
На другой день наша армия начала вторжение в Ледогорию; наш легион по прежнему шёл во главе. В этой стране горы, казалось, были братьями-близнецами божегорских: такие же высокие, увенчанные шапками вечных льдов и снегов, но только на первый взгляд, и то лишь издалека. Их южные склоны густо покрывали ковры виноградников, а леса стояли высокими и дремучими. Мы просто балдели, глядя на это изобилие. Если горы Божегории рождали только холодные камни и горячих джигитов, то горы Ледогории щедро кормили людей виноградом, яблоками, грушами, злаками, разными ягодами, а население, наоборот, оказалось не столь воинственным. Пожалуй, я начал вполне понимать правителя Божегории, решившего пободаться за лишнее ущелье-другое в таком благодатном краю…
Маркитанты начали поставлять нам щедрые дары местной земли, но, как вы понимаете, солдатское сердце всегда желает чего-то эдакого… И тут проявился талант одного из моих новичков.
Внешне этот человек очень сильно походил на Кудрявого в молодости: такой же крючковатый нос, тёмные волнистые волосы, начинавшие кудрявиться, а даже акцент похожий. Но я не стал уточнять у него подобную деталь, вспоминая, как тот же Кудрявый болезненно реагировал на подобные вопросы, начиная нытьё типа «и шо-таки сделал лично вам мой несчастный народ, за шо стоило бы спрашивать с меня?».
Этот прохиндей начал исчезать по ночам, не удаляясь, однако, за пределы лагеря, и возвращался с таинственным, многозначительным видом. И вот однажды он напрямую предложил поучаствовать мне в неслабой авантюре, предложив взять из полковой кассы часть своей нетронутой зарплаты.
— Вот что вы за народ такой? — спросил я его с укоризной. — Даже армию готовы превратить в продажную девку.
— Ну, вот почему мой народ всегда обвиняют во всех страшных грехах? — новичок жалобно поник, превратившись в само воплощение мировой скорби. — А ведь я всего-то лишь хотел сделать так, чтобы всем было хорошо. И, прошу обратить внимание, что в данном деле будут участвовать люди, к моему несчастному народу совсем никакого отношения не имеющие…
Конечно, если бы я служил в армии родной страны, то сей деликатный разговор я бы закончил ударом в морду, и только. Но меня угораздило служить Божегории в ситуации, когда я подобную службу не хотел и не планировал. Поэтому сам Нечистый постоянно подталкивал меня играть с огнём, нарываться на неприятности, и это при том, что я не утратил ощущения ценности своей шкуры. Словно что-то свербило в моей заднице и постоянно подталкивало искать приключения на эту саму задницу. Мне не нужны были лишние доходы сверх зарплаты, и поэтому для меня не имело смысла заморачиваться на риски, на потерю времени, но вот пойми ж ты… и я отдал новичку свои деньги, не забыв, правда, пообещать оторвать ему голову вместе с причиндалами, если что-то пойдёт не так. Глядя на меня, остальные бойцы тоже скинулись.
А потом имел место натуральный балаган. Я уже говорил, что начальство не давало нам возможности ставить ночной лагерь вблизи деревень, но ведь у фургона может случиться внезапная поломка,
И четверти часа не прошло, как поломку удалось устранить. Правда, ближе к околице опять что-то сломалось…
Проще говоря, из деревушки фургон выехал нагруженный по самое не могу, и два битюга-тяжеловоза еле-еле его тащили. Очень быстро начались форменные чудеса, когда один из десятков вечером оказался пьян в дрова. Начальство начало беситься и лютовать, маркитантские обозы проверяли до последней соломинки. Конечно, даже такие драконовские меры не могли остановить поставки вина от маркитантов, но наш новый командир был не дурак и понимал, что количество выпиваемого спиртного явно превосходит разумные пределы, что обозники не могут скрытно поставлять столько… понимал, что что-то тут не так!
Я в детстве слушал много сказок про магию и волшебников, поэтому могу твёрдо заявить: ерунда всё это. Люди уже давно превзошли всякое волшебство, — создали летающих драконов, умеющих пыхать таким пламенем, что мама дорогая. И никакой волшебник не сможет сделать фокус, когда начальство пытается пресечь поставки вина, а подчинённые шляются пьяными в дым. Вот это и есть настоящая магия, а не та фигня, про которую пишут в книжках.
Выше я рассказывал о случае, когда Грач выручил меня с «негасимым огнём», который мы достали у химиков. Теперь химики поставляли вино — примерно по той же схеме, переливая его из горшков в подставленные кожаные фляги и даже обычные котелки. Понимая основные принципы военного братства, я напоил Грача бесплатно, благо в мой карман попадала своя законная доля от проданного.
— Извини, брат, — говорил я ему, — винцо, конечно, дрянное. Прошлогодние остатки, много осадка и мути. В ресторации такое, конечно, не подадут.
— Фигня, — отхлебнул он. — Солдат — скотина небрезгливая. Говорят, раньше бойцы могли и гвозди жрать, а однажды даже из топора кашу сварили.
— Брехня, — ответил я, созерцая нетрезвым взором искры костра, улетавшие в чёрное ночное небо игривыми зигзагами.
— Сейчас уже не разберёшь, что правда, а что — враки.
— За правду! — я поднял полупустой котелок, чокаясь с котелком Грача.
— Правда… — Грач сглотнул, просмаковал, вздохнул. — Я в армию ушёл пацаном, чтобы для семьи деньги зарабатывать. Думал, буду постоянно высылать, поддерживать. Да-а-а-а… сколько лет прошло, а я ни разу даже медяка не выслал. И с каждым годом всё больше и больше стыдно. Я больше никогда семью не навещал, даже во время отпуска. Думал: а что я им скажу, как оправдаюсь? Сейчас родители уже умерли, а сёстры замуж вышли.
— У меня тоже родители умерли, когда я служил, — ответил я. — И я тоже ни гроша им не выслал. Правда, и не обещал… Зато мы кормились сами, а не за счет родителей, как иные балбесы.