Ключ к убийству
Шрифт:
Франсуа же, зайдя в дом, подождал, пока такси с напарником отъедет на приличное расстояние, и вышел на улицу, уже заказывая другую машину. Под неодобрительные взгляды пожилого таксиста, поморщившегося от резкого алкогольного запаха, он назвал адрес Наоми Мартинес, предварительно сверившись с сообщением, присланным одним из следователей по делу буквально за пять минут до звонка Солюса. Оставалось всю дорогу молиться, чтобы девушка была дома.
Франсуа знал только один способ избежать действительности, которая грозила разнести ему голову, – способ старый и проверенный бежать вперед не оглядываясь. Он знал, стоит ему остановиться хоть на секунду – и его настигнет жестокая правда: он стал виновником еще одной
Наоми вернулась через пару минут, одетая в простые синие джинсы и не по размеру большую черную футболку с принтом. Села напротив и с вызовом уставилась Франсуа прямо в глаза, словно предлагала рассмотреть себя получше. Франсуа присмотрелся, и у него сжалось сердце: лицо Наоми, красивое, выразительное, было перекроено: сломано и сшито заново чьей-то неаккуратной рукой. Уродство было небольшим, но портило ее лицо, заставляя отводить глаза.
– Заячья губа, – спокойно сказала Наоми, выпрямляясь еще больше, хотя казалось, больше некуда. – В принципе ничего страшного, если вовремя вмешаться и сделать операцию качественно. Но не в случае, если твоя мать алкоголичка, не знающая толком, кто отец ребенка, и драящая полы за копейки в периоды трезвости. – Наоми казалась совсем маленькой девочкой, столкнувшейся в первый раз с несправедливостью внешнего мира. Ей и правда снова очень хотелось плакать. Странный человек, назвавшийся следователем, оптимизма не прибавлял. Но она постаралась взять себя в руки. – Ничего, я привыкла.
– Еще раз извините, бога ради, – прочистил горло Франсуа, отводя глаза. Теперь стало понятно гнусное замечание Нино Тьери о том, что на Наоми стоит взглянуть воочию. Рядом с Анжело Бертолини должна была быть роскошная девушка, вроде Сандрин Бонне. А не женщина с обезображенным лицом. К тому же Наоми не могла похвастаться ни высоким ростом, ни красивой фигурой. Она сидела на стуле кривовато, неловко поджав под себя ноги. Франсуа сказал первое, что пришло в голову, чтобы разбить тягостное молчание: – Вы не могли бы угостить меня чашкой кофе?
Наоми механически кивнула и пошла на кухню, радуясь возможности хоть как-то занять руки, чтобы не занимать до поры до времени свои мысли. До Франсуа донесся оглушительный рев кофемолки и отрезвляющий запах свежемолотых кофейных зерен, и он с облегчением понял, что сейчас ему приготовят чашку настоящего, сваренного в турке божественного напитка. Не в силах сидеть на своем месте, он прошел на кухню и завороженно уставился на Наоми, стоящую к нему спиной у плиты. И вдруг ни с того ни с сего Франсуа захотелось подойти к ней и, взяв за предплечья, уткнуться лбом девушке в шею. Сделать так, как он не раз делал дома, с Тамарой. Он вздрогнул и поспешно присел за маленький кухонный столик, отгоняя от себя наваждение. Наоми поставила перед ним чашку и опустилась напротив. Франсуа с наслаждением сделал первый глоток и позволил себе на секунду прикрыть глаза.
– Спасибо, – произнес он одними губами, и Наоми слабо улыбнулась. Она сидела, подперев голову рукой, и не решалась задать главный вопрос. Вопрос, который мучил ее все время и на который не было ответа ни у кого. Сейчас рядом с ней сидел человек, возможно, способный
– Анжело все-таки признался? – не выдержала она. Франсуа аккуратно поставил чашку на стол и посмотрел ей в глаза.
– Да, Анжело Бертолини совершил признание в убийстве Ксавье Седу сегодня днем, – ответил он отчего-то очень официально. На кухне воцарилась тишина. У них обоих были вопросы друг к другу, но оба не знали, с чего начать. Франсуа задумчиво сделал еще один глоток кофе.
– Так вы ведущий следователь по делу Анжело? – снова спросила Наоми.
– Ну, надеюсь, что пока еще да, – невесело улыбнулся Франсуа. Наоми подняла на него удивленные глаза, и он решил не грузить ее рассказами о своих разногласиях с начальством. Он встряхнулся и, наконец, заговорил: – Наоми, несмотря на то, что Анжело сегодня сделал чистосердечное признание, у меня есть все основания полагать, что он не совершал это убийство. Обстоятельства, при которых был убит Ксавье Седу, более чем странные, и я очень надеюсь, вы мне поможете разобраться, что к чему.
– Значит, это не он убил Ксавье? – Наоми подняла глаза на Франсуа.
– А у вас есть основания полагать, что это все же сделал он? – остро царапнул ее взглядом Франсуа. Наоми поникла.
– Наоми, – спокойно сказал Франсуа, – позвольте задать вам всего один вопрос. Сразу хочу предупредить, я спрашиваю вас неофициально. У нас уже есть признание Анжело, и фактически дело закрыто и скоро будет передано в суд. Но я хочу понять, – голос Франсуа сорвался, и он сглотнул, – что произошло на самом деле. И поэтому задам всего один вопрос: где вы были в ночь убийства Ксавье Седу?
Наоми устало обхватила шею ладонями, положила локти на стол и надолго замолчала.
– Я расскажу вам, – сказала она наконец, – я расскажу вам все.
До Анжело она ни с кем не целовалась. Она просто не могла себе представить, как это: целоваться. Для нее жизнь была чем угодно, только не обещанием любви и счастья. Наоми ненавидела свое лицо в частности и всю себя в целом. Цель была одна – накопить достаточно денег на пластическую операцию. Потом должна была начаться жизнь. А то, что проживала Наоми, жизнью не было.
Она хваталась за любую работу, вгрызалась в любую возможность и откладывала каждый цент. В девятнадцать переехала из Барселоны в Париж с другом, чьи запросы были невысоки, а тяга к поцелуям и вовсе отсутствовала. Про мать, оставшуюся в Испании, не вспоминала, будучи на сто процентов уверенной, что это взаимно.
В Париже она устроилась на три работы сразу: мыла полы, посуду, развозила заказы из интернет-магазинов. С такой внешностью, как у нее, устроиться на работу получше было почти невозможно: люди не любят смотреть на чужое уродство. Но однажды судьба, которая держала свои двери наглухо запертыми для таких, как Наоми, вдруг ни с того ни с сего распахнула их перед ней настежь. Друг, работавший официантом на закрытых вечеринках, свалился с температурой за пару часов до смены, и найти ему замену не представлялось возможным. Наоми была первым и единственным кандидатом на замену, и администратор, закатив глаза, велел ей по возможности не показываться гостям и ограничиться сбором со столов грязной посуды. Наоми тщательно повязала длинный фартук, пригладила волосы, оглядела гостей и… влюбилась.
Он не был похож на солиста популярной рок-группы. Он скорее смахивал на привокзального бомжа. Растрепанный, худой, странно одетый в несколько слоев одежды. Наоми даже не поняла сначала, какого черта на такой вечеринке забыл этот забившийся в темный угол чудик.
– Я Ангел, – махнул он ей рукой, заметив, что она разглядывает его, забыв обо всем. Поднял глаза на Наоми и посмотрел внимательно. Пока Наоми соображала, как себя вести, он оглядел ее как следует и вдруг сказал: – Ты красивая.