Ключ к убийству

Урса Алекс

– Так ты – та самая Наоми… – с улыбкой проговорил он, складывая руки в замок. Наоми слегка покоробило, что тот обращается к ней на «ты», но потом она сделала скидку на возраст продюсера и решила, что все в порядке.

– Откуда вы меня знаете? – удивилась она вместо ответа.

– Я знаю все, что касается Анжело, моя дорогая, – улыбнулся Ксавье задумчиво. – Это моя работа.

Наоми промолчала, смущенная тем, что этот незнакомый человек вмешивается в ее жизнь. Но она не чувствовала опасности рядом с ним и поэтому не стала протестовать.

– Любишь его? – спросил вдруг Ксавье без обиняков, и Наоми возмущенно вскинула голову, собираясь сказать, что это не его дело. Но что-то оборвалось в ней, едва она наткнулась на взгляд продюсера, и гнев прошел так же быстро, как и появился. Вместо этого она устало кивнула.

– Любить Анжело тяжело,

девочка моя, – задумчиво сказал Ксавье, – особенно такой, как ты. И, прежде чем ты зайдешь слишком далеко, я бы хотел кое-что рассказать тебе. Видишь ли, Анжело… особенный. Это сложно объяснить вот так за пару минут, так что поверь мне на слово. Я называю его моим маленьким ангелом музыки, потому что он живет исключительно ради музыки и ничего другое ему в этом мире не важно. Ни я, ни ты, ни что мирское и плотское, как это ни обидно. Ты должна понять, что никогда не станешь для него номером один, и вовсе не потому, что он тебя не любит. Он так устроен, и мы не в силах изменить программу, заложенную в него много лет назад. Он не человек, он посредник между богом и внешним миром. Сам господь говорит с нами через него. И его язык – музыка. Анжело, может, и рад бы иногда взять паузу и отдохнуть, но он абсолютно не в силах остановить этот поток божественного благословения. Такие люди встречаются очень редко. Их почти нет. Все остальные занимаются музыкой, потому что им нравится, потому что хотят заработать много денег или же банально от безделья. Анжело же творит музыку, потому что у него нет другого выбора. Это его предназначение на нашей грешной земле. Из-за этого его психика слишком чувствительна к внешним факторам. Он очень ярко на все реагирует. Ведь он очень добрый и открытый человек. Который, в сущности, так и не озаботился тем, чтобы повзрослеть. Анжело другой. Многим он может показаться странным. Но это недалекие люди. Не верь им. Даже если тебе скажут, что он сумасшедший. Про таких, как Анжело, принято говорить «не от мира сего». Его надо беречь. И вот в этом наша с тобой задача, девочка моя. Ты мне поможешь? Если поможешь, я позволю тебе остаться с ним рядом. Просто будь хорошей девочкой.

Наоми слушала Ксавье, открыв рот. Половину из того, что сказал продюсер, можно было назвать бредом, но она чувствовала, что Ксавье прав.

– Что я могу сделать? – просто спросила Наоми.

– Просто продолжай быть рядом с ним, моя хорошая, – ласково улыбнулся Ксавье. – И помогай мне. К сожалению, ты не сможешь стать его официальной партнершей. Не с твоим личиком, да ему это и не надо. Ты наверняка уже в курсе Сандрин Бонне. Ее деятельность прописана в контракте Анжело, и она обеспечивает ему надежное прикрытие. Надеюсь, ты сможешь это понять. У тебя другое предназначение. Вместо мещанской жизни со стиркой и уборкой ты прикасаешься сейчас к живой истории. Ты его хранитель. Ты нужна ему. Ты так ему нужна…

Наоми сжалась, пытаясь успокоиться. На глазах вскипали слезы. И хотя ей совсем не хотелось плакать перед совершенно незнакомым человеком, она, не выдержав, всхлипнула.

Ксавье достал из верхнего ящика стола коробку с бумажными салфетками и, встав со своего места, подошел к ней. Он гладил ее по спине, приговаривая что-то бессмысленное, типа «ну-ну», и, вздохнув, самолично вытер ей нос, как сделал бы, наверное, папа, если бы у Наоми был отец.

– Мы все преодолеем, девочка моя, – бормотал Ксавье, – вместе мы все сможем… Ты же поможешь нам, правда? Главное, что ты рядом… Он тебя любит… Все будет хорошо, поверь…

Его голос убаюкивал и успокаивал. Постепенно Наоми начала затихать. В конце концов, говорила она сама себе, все еще может десять раз поменяться. Главное – подождать. А ждать Наоми умеет. Наконец она улыбнулся Ксавье сквозь слезы.

– Все будет хорошо, – снова сказал продюсер с отеческой улыбкой, и Наоми почти поверила. А потом Ксавье встал и расстегнул ширинку.

* * *

Анжело ничего не хотел знать. Все разговоры про Ксавье он отметал сразу, прежде чем Наоми что-то успевала сказать. «Ксавье мне как отец. Если бы не он, я бы никогда не смог писать музыку. Не хочу ничего слышать, Наоми, пожалуйста». И Наоми отступила. Она проглотила и это. Ради любимого она готова была на любые унижения. Тем более что Седу больше не напоминал о себе. Он дал ей главное – возможность быть рядом с Анжело. И Наоми смела надеяться, что рядом с ней тот будет в безопасности. Но время показало, что Наоми не в силах его уберечь. Время отбирало у

нее то малое, что Наоми смогла отвоевать.

На ее глазах из Анжело уходила жизнь. Солнечная улыбка все реже озаряла лицо. Он все меньше спал и все больше работал. Он был то болезненно возбужден, то апатично вял. Наоми старалась не оставлять его одного и всегда быть рядом в случае чего. Все чаще она стала находить у него странные таблетки. На вопрос, что это, Анжело лишь неопределенно мотал головой. «Витамины. Ксавье дал». Наоми бросилась к Ксавье за разъяснениями.

– Организм Анжело нужно немного поддержать. У нас сейчас сложный период – нам нужно дописать второй альбом, – спокойно объяснил Ксавье. – Эти препараты не опасны. Их принимает пол-Европы. Современная медицина давно шагнула вперед. Мы же не в каменном веке живем, Наоми. Как только Анжело допишет альбом, я дам ему отпуск. Вы сможете съездить куда-нибудь вдвоем. Развеяться. Куда-нибудь в шикарное местечко, а? Анжело отоспится, отдохнет и вернется в норму. Не паникуй.

Тогда Наоми ему поверила. Но, когда альбом был дописан, Ксавье заявил, что его нужно раскручивать и сейчас останавливаться нельзя. Группа отправилась в турне, и отпуск откладывался. Ксавье клялся, что после турне по Европе можно будет расслабиться. Но сразу после европейского гастрольного тура группа незамедлительно вылетела в Южную Корею. Наоми сжала зубы и стерпела и это. Однако стоило группе вернуться в Париж, как тут же началась студийная подготовка третьего альбома.

Таблеток становилось все больше. Анжело, казалось, не замечал, что творится вокруг него. Теперь Наоми, не верившая Ксавье ни на секунду, старалась спускать в унитаз все медикаменты, которые тот давал. Однако вскоре Ксавье просек, что к чему.

– Чего ты добиваешься? – зло прошипел он, заламывая Наоми руку за кулисами и оттаскивая ее подальше от посторонних взглядов. Наоми беспомощно оглянулась. Анжело в это время был на сцене. Кто-то из обслуживающего персонала быстро отвел взгляд в сторону, стоило ему заметить Наоми и Ксавье. – Ты хочешь быть со своим любимым?

– Ксавье, ты его убиваешь, – заплакала Наоми, – я прошу тебя, неужели он для тебя ничего не значит? Ты понимаешь, что он так долго не выдержит?

Ксавье некоторое время молчал, рассматривая ее заплаканное лицо. Потом выпустил из своей медвежьей хватки и медленно покачал головой:

– Он сам себя убивает, Наоми. – И, подумав, сказал: – Единственное, что могу тебе посоветовать, – уходи от него. Тогда тебе не будет так больно потом.

Сердце Наоми сжалось. Она резко оттолкнула Ксавье и пошла прочь от сцены, размазывая по лицу слезы. Она не собиралась пускать это на самотек и решила, что будет бороться. «Ты его не получишь», – зло шептала она, полная решимости. Но потом все стало еще хуже.

Анжело практически перестал спать. Наоми, имевшая поистине лошадиное здоровье, впервые столкнулась с таким явлением, как бессонница. Для нее было странно и дико, что уставший человек не может лечь в постель и отоспаться. Все чаще по ночам она замечала, что Анжело нет рядом. Все чаще Анжело просыпался с криками. Или она находила его на рассвете у окна, в предрассветной нежной утренней дымке. Худой, одетый в одни джинсы, он что-то наигрывал на гитаре. Наоми подходила к нему сзади, обнимала его и прижималась всем телом, душа подступающие к горлу рыдания. Обычные средства от бессонницы почти не действовали. Пропофол, подсказанный другом-медиком, давал кратковременный отдых, но не решал проблему в целом. Наоми осознавала: жизнь Анжело находится в опасности. Каждый день она слышала, как бешено стучит в худой грудной клетке его сердце, перегоняя горячую вязкую кровь. И неустанно молилась, чтобы это сердце выдержало.

Когда был дописан третий альбом, надежды на отдых рухнули в который раз. Недолго думая, Ксавье завел разговор про гастроли по Японии. Наоми устроила Анжело настоящий скандал. Она умоляла, взывала к его разуму, плакала и кричала, пытаясь достучаться до любимого. Анжело слушал ее молча, склонив голову и занавесившись отросшей челкой. В конце концов он поднял на Наоми глаза, и она в который раз подивилась, какой же он красивый. Она запнулась на полуслове и сникла, осознавая, что слова и аргументы закончились. Сказать больше нечего. Тогда Анжело встал, подошел совсем близко и, взяв в ладони ее лицо, заставил посмотреть на себя. Наоми завороженно глядела в его глаза – тепло-карие с золотой каймой, словно кто-то уронил обручальное кольцо в бокал с коньяком, и не находила в себе больше ничего, кроме мертвого страха за него.