Ключ к убийству
Шрифт:
«Я все решу», – сказал Анжело, наконец разбив молчание между ними, и уехал в клуб, оставив ее одну. Наоми кинулась к телефону в надежде дозвониться до Ксавье, но старый мерзавец не брал трубку. Промаявшись весь вечер, Наоми решила, что единственный выход – ехать к дому Седу и подкарауливать его там. В двенадцать ночи она была на бульваре Сен-Жермен и, еще раз набрав номер Ксавье на мобильном и не получив ответа, стала ждать, удивляясь, как за несколько лет смогла превратиться в дерганую истеричку.
Вскоре подъехал черный «Мерседес» Ксавье. Наоми дернулась
Мужчины зашли в подъезд. Наоми стояла в замешательстве, понимая, что разговор с Ксавье невозможен в присутствии Анжело. В конце концов она решила подождать, пока Анжело покинет квартиру Ксавье. Но не дождалась. Вместо этого тишину ночи разорвала полицейская сирена.
– Так вы были там в ночь убийства. – Франсуа потер лицо руками, собирая фрагменты мозаики воедино. – Вы говорите, Анжело мог вас видеть?
Наоми помедлила с ответом.
– Я думаю, он знал, что я там, даже если и не рассмотрел до конца. Он меня всегда… чувствовал. – Наоми запнулась, не понимая, как объяснить. – Называйте как хотите, но он всегда знал, что я рядом, даже если не мог меня видеть. Просил стоять за кулисами, например. Ему так было спокойней. Особенно в последнее время. И в тот вечер, мне кажется, он знал, что я совсем близко.
Франсуа молча кивнул и решил не углубляться. Некоторым нравится верить в подобную чушь. Ему достаточно было знать, что Наоми была рядом с местом убийства и чисто теоретически Анжело мог ее видеть.
– Вы поднимались наверх в квартиру Седу? – спросил он.
– Нет, – испуганно потрясла головой Наоми и помолчала. – Поймите, я ненавидела Ксавье всей душой и ни капли не скорбела, когда узнала, что он умер, но я не имею никакого отношения к его убийству. Единственное, что я хотела той ночью, – это просто поговорить с ним.
– Анжело сказал вам: «Я все решу» – в тот вечер, – пробормотал Франсуа. – Что это значит?
Наоми молча рассматривала узор на столе, думая, что ответить. С тех пор как Ксавье Седу убили, она задавала себе этот вопрос каждый божий день, мучаясь, не она ли подтолкнула Анжело к совершению преступления, и не находила ответа. Ее Ангел не мог убить человека, твердил разум, но она так часто просила Анжело решить ситуацию и что-то сделать, что, возможно, тот внял ее просьбам. Он сказал: «Я все решу», – и в тот же вечер Ксавье не стало.
– Не знаю, – покачала она головой.
– Вы думаете, Анжело убил Седу? – спросил полицейский напрямую.
– Не знаю, – снова повторила Наоми совершенно честно. – А вы? – подняла она глаза
Что Франсуа мог ответить этой несчастной, осунувшейся женщине, изо всех сил сжимающей руками край стола?
– Я тоже не знаю, – признался он абсолютно честно и потер шею, – с одной стороны, никто, кроме него, это сделать не мог, а с другой стороны… мне… – Он хотел сказать «не хочется в это верить», но вслух произнес: – Мне не хочется делать поспешных выводов.
– Но если это сделал не он, – растерянно проговорила Наоми, – тогда зачем он признался в убийстве?
Франсуа рассматривал кофейную гущу в кружке и собирался с мыслями.
– Если он знал, что вы были у дома Ксавье в ночь убийства, то мог предположить, что вы причастны к преступлению. А значит, понял, что рано или поздно мы до вас доберемся, – объяснил он. – Видимо, Анжело решил опередить события.
Наоми зажмурилась, чтобы сдержать слезы, но ничего не вышло. Они все же потекли из ее глаз, и она отвернулась, чтобы Франсуа их не увидел.
– Думаю, он хотел защитить вас, Наоми, – сказал Франсуа, – так делают, когда любят кого-то.
– Извините, – пробормотала Наоми, с грохотом отодвигая стул, и, натыкаясь на стены, бросилась из кухни по коридору в ванную комнату. Там, вывернув кран на полную мощность, чтобы заглушить звуки, обхватила себя покрепче руками и тихонечко завыла, оседая на пол. Отчаяние рвало ее изнутри, как дикий зверь, раздирая своими когтями сердце в клочья. Эти два года вымотали ее полностью. Сомнения, что ее Ангел не в состоянии любить ничего и никого, кроме музыки, съели ее душу. Наоми казалось, она сильная и сумеет сберечь своего Ангела. А это Анжело заботился о ней. Ее Ангел все предусмотрел. Как же больно…
Наоми сидела на полу, прислонившись лбом к холодному кафелю, не имея понятия, сколько времени прошло, и не зная, как жить дальше. Что бы она ни делала, как бы ни старалась, Анжело теперь только хуже и она не в силах ему помочь. Она решительно поднялась на ноги и, умыв лицо холодной водой, вышла из ванной. Франсуа все так же сидел за столом на кухне. Он слышал истерику, но не мог помочь. Наконец Наоми вернулась и опустилась напротив него.
– Если я пойду в полицию и все расскажу, это поможет? – спросила она. – Анжело же может взять свои слова обратно? – умоляюще посмотрела она на Франсуа. – Если он поймет, что я не причастна к убийству Ксавье, он же может отказаться от своих показаний?
Франсуа вздохнул и принялся объяснять, как работает машина правосудия:
– Он может. Но проблема в том, что он сделал признание в присутствии своего защитника, то есть адвоката. А это автоматически означает, что оно может быть использовано как доказательство против него в суде. Так что, боюсь, это не выход. Вы не спасете его, а себя подвергнете бесконечным расспросам и проверкам.
– Но что же делать? – по привычке прижала руку к губам Наоми.
– Искать настоящего убийцу, – вздохнул Франсуа, – если Анжело не убивал Ксавье, это сделал кто-то другой. И его нужно найти.