Книга тайных желаний
Шрифт:
— Идем, — позвал Иуда и двинулся вперед с кувшином в руках.
Я накинула покрывало на голову и поспешила за ним.
— Куда мы идем?
Брат направился к самой густонаселенной части Назарета, где в лабиринте узких улочек почти не было просветов между домами. Мы свернули в безлюдный переулок меж двух дворов, где уже стояли трое незнакомцев. Пахло ослами, мочой и забродившим инжиром.
Иуда подхватил меня и закружил.
— Ты по-прежнему красавица.
Я вопросительно посмотрела
— Они со мной, — пояснил он.
— Твои друзья-зелоты?
Он утвердительно кивнул.
— Нас сорок человек, мы живем на холмах и делаем все возможное, чтобы избавить Израиль от римских свиней с их прихвостнями. — Он улыбнулся и слегка поклонился.
— Звучит… — Я замялась, подбирая слово.
— Опасно?
— Я хотела сказать — безнадежно.
Он рассмеялся.
— Вижу, ты по-прежнему говоришь напрямик.
— Уверена, ты со своими зелотами — здоровенная заноза в боку Рима. Но заноза есть заноза, Иуда. Это ничто по сравнению с могуществом империи.
— Ты удивишься, узнав, насколько нас боятся. Мы умеем бунтовать, а римляне страшатся восстаний больше всего на свете. А знаешь, что самое важное? Так мы точно избавимся от Ирода Антипы. Если тетрарх не сможет поддерживать порядок, римские власти его заменят. — Он замолчал и бросил тревожный взгляд в начало переулка. — Ловить нас отрядили восемьдесят солдат, но за все эти годы никого не поймали. Некоторых, правда, убили.
— Значит, мой брат снискал себе дурную славу. — Я беззлобно пихнула его в плечо. — Хотя, разумеется, в Назарете о тебе не слыхали.
Он улыбнулся:
— К сожалению, моя слава ограничивается тремя городами: Сепфорисом, Тивериадой и Кесарией.
— Но, Иуда, подумай только, — начала я уже серьезно, — за тобой охотятся, ты спишь в пещерах и рискуешь жизнью. Не пора ли остепениться, завести жену и детей?
— Так ведь я женат. На Эсфири. Она живет с другими женами зелотов в Наине. В их доме полно детей, трое из которых мои. — Брат просиял. — У меня двое сыновей, Иешуа и Ионафан, и дочь, которую, как и тебя, зовут Ана.
Услышав о его детях, я подумала о Сусанне. Каждое воспоминание о ней ранило. С притворной радостью я воскликнула:
— Трое детей! Надеюсь когда-нибудь с ними познакомиться.
Брат с тоской вздохнул:
— Я много месяцев не видел Эсфири.
— Как и она тебя. — Я хотела напомнить ему, что это он ее оставил.
Раздались голоса и цоканье копыт, и рука Иуды инстинктивно потянулась к кинжалу. Потом брат потащил меня в глубь переулка.
— Как ты узнал, где меня найти? — спросила я.
— От Лави. Он о многом мне сообщает.
Значит, мой верный друг стал шпионом Иуды.
— Ты исчез из моей жизни, а теперь появился вновь. И явно не без причины.
Он
— У меня дурные вести, сестра. Я пришел сообщить, что наша мать умерла.
Я не издала ни звука. Мне казалось, что я обратилась в облако, парящее на высоте птичьего полета, откуда все кажется мелким и незначительным. Лицо матери расплывалось далеко внизу.
— Ана, ты меня слышишь?
— Слышу, Иуда.
Я бесстрастно смотрела на брата и думала о той ночи, когда матушка заперла меня в комнате с упреками: «Твой позор ложится на меня. Будешь сидеть тут, пока не дашь согласия на помолвку». Почему это всплыло в памяти именно сейчас?
— Знаешь, что она сказала мне на прощание? — спросила я. — Что до конца своих дней я буду крестьянкой в захудалой деревеньке и как раз такой участи я и заслуживаю. Так она говорила за месяц до того, как я покинула Сепфорис и вышла за Иисуса. Больше я от нее ничего не слышала. В тот день, когда я села в повозку и Лави увез меня, мать даже не вышла из комнаты.
— Она могла быть жестокой, — кивнул Иуда, — но она наша мать. Кто, если не мы, будет ее оплакивать?
— Пусть ее оплакивает Шифра, — бросила я.
Иуда с укоризной посмотрел на меня и сказал:
— Время твоего горя еще придет. Лучше бы раньше, чем позже.
Тут, боюсь, он ошибался.
— Постараюсь, брат, — пообещала я и, не сдержавшись, спросила: — Почему ты ни разу не навестил меня в те дни? Ты оставил меня одну с отцом и матерью. Тебя не было на моей свадьбе. Ты женился и даже не подумал сообщить мне. Все эти годы я не знала, жив ли ты вообще, Иуда.
Он вздохнул:
— Прости, сестренка. Сепфорис стал для меня опасен, да и тебе мое присутствие могло навредить. Я потерял твой след, когда ты вышла замуж, и только недавно получил первые сведения от Лави. Но ты права: я мог бы начать свои поиски раньше. Однако был слишком занят, сражаясь с римлянами. — Он смущенно улыбнулся. — И все же теперь я здесь.
— Переночуй у нас. Иисус дома. Ты должен с ним познакомиться. Он тоже придерживается крайних убеждений, по не таких, как ты. Об этом знакомстве ты не пожалеешь, вот увидишь.
— С удовольствием встречусь с твоим мужем, но остаться на ночь не смогу. Мы должны покинуть Назарет задолго до рассвета.
Мы зашагали к дому. У меня на плече примостился кувшин; зелоты держались в некотором отдалении. За последние годы я ни разу не бывала в Сепфорисе, даже на рынок не заглядывала, и мне не терпелось узнать последние новости.
— Иисус говорит, что отец снова стал старшим писцом и советником Антипы. Трудно представить его в Тивериаде. Еще труднее думать, что там похоронена мать.