Книга тайных желаний
Шрифт:
Речь Иоанна о последних днях показалась мне бесконечной, я уже начинала терять терпение, но внезапно он обратил свой гнев на Ирода Антипу, обличая жадность тетрарха и пренебрежение законом, порицая его за украшение дворца в Тивериаде сонмом кумиров. Не пощадил пророк и храмовых служителей: их он обвинял в том, что они наживаются на совершаемых жертвоприношениях.
Я знала, что Иисус спросит моего мнения об этом удивительном человеке. Что я скажу? Иоанн чудаковат и удивителен, его слова о конце времен беспокоят меня, но
Человек в черно-белых одеждах, какую носили саддукеи, принадлежащие к иерусалимской аристократии, прервал Иоанна вопросом.
— Кто ты? Некоторые называют тебя самим воскресшим пророком Илией, — рокотал он, — но что скажешь ты сам? Жрецы отправили меня узнать.
Один из учеников Иоанна, тот, чье лицо показалось мне знакомым, крикнул в ответ:
— Так ты шпион?
— Этот ученик — один из рыбаков Капернаума, что приходили к нам, тот, на чьей лодке ты рыбачил! — воскликнула я, оборачиваясь к мужу.
Иисус тоже узнал его:
— Это мой друг Симон. — Он присмотрелся к остальным ученикам: — А вот и Андрей, его брат.
Симон продолжил наседать на саддукея, требуя, чтобы тот назвался.
— Лицемер! — бушевал он. — Оставь нас и возвращайся к своим набитым золотом сундукам в Иерусалим!
— Твоего друга легко вывести из себя, — мягко заметила я Иисусу.
Он улыбнулся:
— Однажды он грозился выкинуть за борт человека, который обвинил его брата в обмане при подсчете улова.
Иоанн поднял руку, останавливая крикунов:
— Ты спрашиваешь, кто я, и я отвечу. Я глас вопиющего в пустыне.
Его слова потрясли меня. Я вспомнила надпись в моей чаше для заклинаний: «И когда я обращусь в прах, пропой чти слова над моими костями: она была голосом». Я закрыла глаза, представляя, как эти слова восстают со своего чернильного ложа и бегут с поверхности чаши, а нарисованная на дне фигурка подскакивает и кружится по краю сосуда в танце.
— Что с тобой, Ана? Почему ты плачешь? — Иисус обнял меня за плечи.
Я дотронулась до лица и почувствовала влагу под пальцами.
— Иоанн — глас, — только и смогла выговорить я. — Каково это — так заявить о себе? Я пытаюсь представить.
Когда Иоанн призвал собравшихся покаяться и очиститься от грехов, мы вошли в воду вместе со всеми. Меня вело не желание отвернуться от закона Божьего, а только лишь стремление избавиться от страха, покончить с омертвением души. Я просила искупления за свое молчание, за скудость надежды. Думала о том, кем хочу родиться вновь.
Я втянула в себя воздух, и Иоанн мягко опустил меня под воду. Холод вокруг. Тишина воды, тяжесть тьмы, чрево китово. Я открыла глаза и увидела полоски света на дне реки, тусклый блеск камешков. Мгновение спустя я вынырнула на поверхность.
Туника тяжелыми складками обвивала мне
— И-и-иисус!
Я заметила его в реке, когда он погрузился в воду. Он стоял ко мне спиной прямо перед Иоанном. Я смотрела туда, где исчезла его голова, и видела круги, медленно расходящиеся по воде.
Иисус вынырнул на поверхность, встряхнулся, разбрызгивая воду, и обратил лицо к небу. Солнце опускалось за холмы, изливаясь светом в реку. И тут я увидела птицу, вылетевшую из этого оглушительного сияния. Это был голубь.
XXV
Мы заночевали под кривой смоковницей, которая росла у дороги на Иерихон. Наша одежда все еще не просохла после крещения. Я лежала рядом с Иисусом, согреваясь теплом его тела. Мы смотрели на ветви, на гроздья плодов, на черное небо, усеянное звездами. Жизнь переполняла нас. Я прижала ухо к груди мужа и слушала ровное биение сердца. Мы были неразделимы.
Мои мысли обратились к Тавифе, что уже не раз случалось во время нашего путешествия, хотя до сегодняшнего дня я не заговаривала о подруге.
— До Вифании рукой подать, — сказала я. — Давай проведаем Тавифу, Марию, Марфу и Лазаря.
Я думала, Иисус обрадуется, однако он, похоже, колебался.
— Это целый день пути, — заметил он после продолжительного молчания. — И в противоположную от Назарета сторону.
— Нам нет нужды торопиться назад. И разве встреча с друзьями не стоит того, чтобы сделать крюк?
Он ничего не ответил. Что-то его беспокоило. Он высвободил из-под меня руку и сел.
— Подождешь, пока я помолюсь?
— Помолишься? Посреди ночи?
Он встал и резко ответил:
— Ана, не удерживай меня. Пожалуйста.
— Куда ты пойдешь?
— Туда, где смогу быть один.
— Ты оставишь меня здесь? — спросила я.
Но он молча ушел, переступил невидимый порог и скрылся во тьме.
Я злилась. Может, и мне куда-нибудь уйти? Я представила смущение и страх мужа, когда он вернется и не найдет меня. Он примется искать, метаться по зарослям тутовника. Когда же он отыщет меня, я скажу: «Я тоже ходила молиться в ночи. Ты думал, только твой дух смущен?»
Вместо этого я прислонилась спиной к дереву и стала ждать.
Иисус вернулся за час до рассвета, весь в поту.
— Ана, мне нужно сообщить тебе нечто важное. — Он опустился на жесткие листья. — Я решил стать учеником Иоанна Крестителя. Я оставлю Назарет и последую за ним.
Новость поразила меня, но не удивила. Иисус мог расслышать бурю внутри меня, я же видела его стремление отыскать Господа. Оно жило в нем все эти годы, ждало своего часа.
— Я не могу иначе. Сегодня в реке…